Отчаянная - [45]

Я с трудом сдержала дрожь. Вспомнила, что именно на этой самой лестничной площадке новая горничная Элси встретила незнакомую женщину, которая отдала ей распоряжение насчет обеда. И сама я в момент нашего приезда ощутила в фойе холодный ветер, пронесшийся от лестничной площадки вниз. Было над чем задуматься. В голове возникло множество вопросов.

Но в дверь постучали, и мои вопросы улетучились. В комнату вошла Чайтра. Она с любопытством посмотрела на меня, потом на Фанни, затем снова на меня. Мягким голосом служанка сообщила, что миссис Мэдкрофт ожидает меня в гостиной. Оказалось, нужно сделать несколько записей в ее журнале относительно спиритического сеанса. Несомненно, она была бы довольна, если бы я записала что-нибудь о воздействии призрака на лестнице.

— Но нам так весело! — тряхнув локонами, запротестовала Фанни еще до того, как я ответила. — Уверена, что это может подождать.

Своими острыми карими глазами Чайтра, конечно же, заметила альбомы с вырезками и обиженное лицо Фанни.

— Хорошо, можно и в другой раз, — быстро согласилась она, и легкая морщинка появилась у нее на гладкой коже. — Думаю, что моя хозяйка не захочет портить вам удовольствие.

— Но… — собралась я было возразить.

Чайтра покачала головой, опережая мои возражения.

— Это пустяковое дело, которое можно отложить, — заверила она и быстро вышла скользящей походкой.

— А ты сама этого хочешь? — требовательно спросила Фанни буквально через секунду после ухода Чайтры. — Хочешь стать ассистенткой миссис Мэдкрофт?

— Господи, конечно же нет, — не раздумывая, ответила я и сама удивилась своей быстрой и резкой реакции.

Я не думала, что последние несколько дней это меня так сильно беспокоило. Очевидно, я сама не догадывалась о том, что происходило в моей душе, как сильно повлияли на меня все эти события.

— Она, безусловно, очень добрая, — продолжала я более мягким тоном. — Но мне хочется найти себе место гувернантки, так я смогу быть действительно полезной.

— Ты считаешь ее обманщицей? — строго спросила Фанни.

— У меня нет доказательств, — пожала я плечами. — Но во мне очень много от моего отца. Так что лучше я буду помогать детям готовиться к жизни, чем служить тем, чьи жизни уже кончились.

— Если ты действительно хочешь стать гувернанткой, я могла бы тебе помочь, — неожиданно предложила Фанни.

— Каким образом? — удивилась я.

В ее глазах мелькнула какая-то неожиданная мысль, и она стала покусывать нижнюю губу своими безупречными ровными зубами. Наблюдая за ее лицом, я подумала, что в нем не ощущалось недостатка интеллекта. То видимое легкомыслие, которое всем бросалось в глаза, не что иное, как свойство юности и результат того, что в семье с ней обращались, как с ребенком. Если бы к ней относились иначе, возможно, она вела бы себя по-другому. Впрочем, может быть, брак с доктором Родесом изменит ее к лучшему. По крайней мере, я горячо надеялась, что так оно и будет.

Между тем, Фанни припомнила то, что хотела.

— У меня есть друг с маленькой дочкой, которой уже не нужна няня, а нужна гувернантка. Пока они никого не наняли. У тебя есть рекомендательные письма?

— Я могу дать им письма от моего священника и адвокатов отца.

— Тогда увидишь, что я смогу сделать.

— Разумеется, я буду тебе благодарна за помощь. Я хотела поискать по объявлениям в лондонских газетах, но наш приезд сюда сделал это невозможным.

— Не думай больше об этом. Мне доставит удовольствие сделать для тебя все, что смогу.

Фанни счастливо улыбнулась, и ее лицо засияло от радости так ярко, как оно не сияло даже под лучами солнца. Значит, ей только нужно дать возможность сделать доброе дело, и она оживает. Как жаль, что ее брат и сестра считают ее обузой, навязанной им отцом и его второй женой. Я сочувствовала Фанни. Не удивительно, что ей хотелось проникнуть в загробный мир. Удивительно только то, что она еще не хотела контактировать со своим потакавшем ей во всем отцом.

Наверное, мои чувства отразились у меня на лице, и Фанни все поняла.

— Ты, наверное, думаешь, что я дурочка, если копаюсь в воспоминаниях? — спросила Фанни.

Я отрицательно покачала головой. Согласиться с ней было бы невежливо, прежде всего, и просто я считала иначе.

— Может быть, и не стоит бесконечно копаться в воспоминаниях, — сказала я. — Но твои воспоминания о матери будут всегда принадлежать тебе.

— Это было так давно, и мне с ней было так хорошо, — тяжело вздохнула она и села рядом со мной.

В глазах Фанни стояла искренняя печаль, и безо всякого сценического перевоплощения она представляла картину подавленности. Завитушки на ее голове поникли, а в глазах блеснули непролитые слезы.

— Ты бы лучше меня поняла, если бы потеряла свою мать, когда тебе было десять лет, — с грустью произнесла она. — И при трагических обстоятельствах. Полагаю, ты знаешь, как она умерла?

Я покачала головой.

— Она упала с галереи в церкви и разбила голову о камни, — посмотрев на меня, сказала Фанни. У меня перехватило дыхание.

— Везде была кровь, — продолжала Фанни. — Много крови, как мне рассказали. Какой ужас умереть такой молодой и красивой, как она. Ты согласна со мной?

— Для любого умереть ужасно, — пробормотала я.