Отбой! - [96]
С другой стороны бегут наши, Вытвар с револьвером в руке подгоняет их. Сорокалетний Мелихар, отец пяти детей, с разбегу вогнал штык в горло венгерского офицера. Удар так силен, что штык вошел по самую мушку карабина…
На железнодорожном мосту батарея ожесточенно палит по нашим матросам. Но те не отступают. Грохот канонады, треск пулеметов, взрывы гранат и картечи, крики людей сливаются в один оглушительный шум. Немецкие Stielhandgranaten[166], наполненные экразитом, взрываются со страшным грохотом и усиливают суматоху. Из противоположного леска венгры ведут ружейный огонь.
Строчат пулеметы.
Пушка… Ура, она наша! Наша, милая пушечка!
Несколько человек тянут захваченное орудие назад к вокзалу. Нас становится меньше.
Мы мечемся в конце моста, наталкиваясь один на другого, оглушенные, ослепленные. Минутами мы в каком-то беспамятстве. Возбужденные схваткой, мы бегаем, не в силах усидеть на месте. Я падаю, споткнувшись о что-то мягкое. Мертвый? Убитый? Да. Наклоняюсь к нему, ищу у себя в кармане спички. Свистят пули. Я лихорадочно шарю вокруг.
Вз-з-з! — просвистел снаряд.
Склонившись к лицу мертвеца, я чиркаю спичкой. Не-ет, это, кажется, не Эмануэль, на нем ведь не было полосатого свитера. Или он? Пытаюсь нащупать его усики, но пальцы скользят в крови. Сверху она уже холодная, застывшая, но, когда пальцы нащупывают рану, чувствуется живое тепло.
Короткий всхлип пулемета.
Рык, рев.
Взрывы со стороны реки звучат глухо, из леска слышна четкая ружейная стрельба.
В ране кровь, еще теплая… Я чиркаю другую спичку, наклоняюсь ближе к длинному лицу. Не Эман ли это?
Кнеборт пинает меня ногой.
— Ты что выдаешь нас светом? — рычит он. — С ума сошел? Идиот!
— Vorwärts!
Я бегу и спотыкаюсь о брошенную кем-то каску. Снег под нашими ногами превратился в жидкую грязь, вязкую, как застывшая кровь.
— Ура-а, Градчаны!
Снизу из-за моста слышен голос Пуркине. Сердце у меня тревожно забилось: его голос злобен и отрывист.
— Сдавайтесь, именем Праги. Никому не будет вреда, честное слово! Feuer einstellen! Не стрелять!
Мы бежим туда. Угловой дом, откуда противник отстреливался всего ожесточеннее, теперь безмолвен. Из открытых окон торчат рыльца пулеметов. Внутрь!
Пол густо усыпан пустыми гильзами. Пулемет расшвырял их по всей комнате, точно сеятель семена. Никого нет. Как так? А за дверьми? Ага! Что это горбатится под одеялами на постели?
У железнодорожного моста бушует бой. В открытые окна слышны частые пушечные выстрелы.
Вода отражает огни перестрелки, взрывы гранат.
В кроватях спрятались трое солдат и притворяются спящими. Это мобилизованные словаки. Венгры заставили их воевать. Пуркине стоит, расставив ноги, и глядит на них с презрительным сожалением. Потом он выходит в соседнюю комнату. Там наши товарищи обшаривают шкафы. Один уже надевает отличные высокие сапоги, другие рассовывают по карманам и подсумкам какие-то вещи.
Все торопятся, обеспокоенные ожесточенной канонадой на мосту. Никто не знает, что это — победный натиск наших матросов, которые сперва немного отступили, а сейчас, собрав силы, ринулись вперед. Но мы и представления не имеем об этом; нарастающая перестрелка усиливает нашу тревогу. И в такую минуту наши товарищи обшаривают шкафы, комоды, ящики стола!
— Балбесы, прочь отсюда, не то угощу штыком! — кричит Эмануэль и, словно смутившись своей вспышки, выбегает во тьму. Мы бежим вслед за ним вверх по берегу. На воде мерцает какой-то подозрительный огонек. Бац! Бац в него!
— Сто чертей! Что вы делаете, идиоты! Стреляете сами не знаете в кого!
Это маленькая мельничка на пароме в рукаве реки. Старый мельник выскочил вон и голосит. Наверное, ранен.
По гололеду мы бежим дальше. Руки мерзнут от холодных гранат, хорошо бы поскорее избавиться от них. Вперед, в город! К железнодорожному мосту!
— Стой!.. Сто-о-й! Halt! Alj meg!
— Halt! Aljen! Стой!
В нескольких шагах от нас послышался и стих конский топот.
— Ура, Градчаны!
Мы натыкаемся на упряжку от батареи. Покинутая упряжка, без прислуги. Наша группа опять уменьшается на три человека, — ребята с восторгом вскакивают на лошадей, чтобы отвезти трофеи в тыл. Мы подходим к лошадям, гладим их теплые мягкие ноздри. Животные точно чувствуют, что сейчас они в безопасности, и даже не вздрагивают, когда Шарох кричит им в самые уши:
— Будет мир, лошадки, будет мир!
Через площадь мы, скользя, бежим в гору.
Башня. Что это — колокольня? Пулемет на ее верхушке затих. Нет патронов, или они ждут, когда мы подойдем поближе?
Мы сжимаемся под покровом ночи. Ни слова. Ни звука. Т-ссс!
Что-то сейчас делает Пепик Губачек? Наверное, еще спит. От его большой головы в подушке такая вмятина, что в ней, наверное, может улечься, свернувшись, целая лисица. «Fuchs, Fuchs, du hast die Ganz gestohlen gib sie wieder her, sonst wird dich der Jäger Holen mit dem Schießgewehr»[167].
— Стрелки, огонь! Ура!
Винтовки накалились от лихорадочной стрельбы. Из ворот углового трактира вылетают всадники. Здесь, наверно, у них был штаб. Конь взвивается на дыбы. Отличная цель на фоне освещенного фасада.
Залп. Животное метнулось в сторону. Всадник пришпорил его, конь опять взвился на дыбы и, сраженный пулей, повалился на землю. Мощная струя крови ударяет в притолоку ворот. Я вспоминаю строчки Овидия о Пираме и Тисбе: из раны била кровь, как вода из трубы вавилонского водопровода. Спешившемуся всаднику удалось скрыться в густой тени, окружавшей ярко освещенную площадку перед домом.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.