От звезды к звезде. Брижит Бардо, Катрин Денев, Джейн Фонда… - [78]

Шрифт
Интервал

Андреас Вутсинас последовал за нами. Он сохранил должность «репетитора», но я дал ему роль в картине. Он играл предателя. И должен сказать, с большим талантом.


Однажды после прогулки к океану, продрогнув, мы зашли с Джейн в маленькую блинную, заказав горячего вина с корицей и маисовую лепешку. Постепенно она отогрелась и сказала, что в последнее время часто вспоминает мать.

– Вероятно, потому, что я думаю о ребенке, – добавила она.

Джейн была совсем маленькой, когда ее мать стала страдать нервной депрессией. Состояние ухудшилось, и ее пришлось поместить в клинику. С чисто детской жестокостью она попрекала мать за эту вынужденную разлуку, воспринимая ее болезнь как измену, как отступничество.

– Мне было двенадцать лет, – рассказывала она, – мать находилась в клинике, я не видела ее много недель. Однажды, подойдя к окну, я увидела, как она вышла из машины. Ее сопровождали два санитара. Я не хотела ее видеть, разговаривать с ней. Я сердилась на нее… Вероятно, потому что редко видела. Дети не прощают разлуку. Но я знала, что люблю ее.

Я тогда и Питеру запретила выйти из комнаты. В течение часа она звала нас, но я не тронулась с места. Я окаменела. В конце концов санитар сказал, что пора ехать. «О, нет, подождите, – попросила она. – Мне надо с ней поговорить». И снова стала звать меня. Но потом смирилась и пошла за санитарами. Я вышла из укрытия и приблизилась к окну, увидев, как машина развернулась и уехала. Вскоре после своего дня рождения она покончила с собой в палате. Мне сказали, что она умерла на другой день. И только много лет спустя я узнала, что она перерезала себе горло.

Джейн корила себя за то, что не спустилась к матери. Что та хотела ей сказать? Был ли это зов о помощи? Решила ли она уже тогда умереть? Собиралась ли отказаться от своего намерения, если дочь поговорит с ней? Сколько еще безответных вопросов можно было бы задать?

Проглотив вторую лепешку, Джейн призналась мне:

– Я много лет наблюдаю, как ты обращаешься со своими детьми. Это внушает мне доверие. Думаю, я больше не боюсь завести ребенка.

Как известно, Натали жила с нами, навещая мать во время каникул. А Кристиана Катрин оставила у себя. Но он много времени проводил с нами. О школе для этого малыша было пока рано думать.

– Тебе хотелось бы иметь еще ребенка? – спросила Джейн.

– Я бы с ума сошел от радости.

– В доме будет трое детей. Не много ли? – забеспокоилась она.

– У нас пять кошек, шесть собак, четыре итальянца. Мы вполне можем себе позволить иметь троих детей, – заметил я.

После съемок в фильме «Три шага в облаках» мы решили отдохнуть в Межеве. Джейн не очень любила лыжи, но знала, что это мой любимый вид спорта. Поэтому каждый год брала уроки. Не могу сказать, что она была способной лыжницей, но, проявляя волю и старательность, делала большие успехи.

В ночь на Рождество я расхворался. Болело горло, поднялась температура, меня уложили в постель. Я был в ярости. Утром Джейн отправлялась на тренировку, а по возвращении хвасталась успехами. Ей не нравились карточные игры, она не понимала смысла в перемещения фигур на шахматной доске. В то время французское телевидение еще не заняло такое место, как сегодня, и это сужало выбор развлечений в номере отеля. Оставались чтение и секс. От чтения у нее начинались головные боли.

Это произошло, кажется, через три дня после Рождества. На улице шел снег. Когда Джейн вошла в комнату в шерстяной норвежской шапочке, щеки у нее были красные от мороза. Поцеловав меня, она молча разделась догола, забыв снять шапочку, что меня очень рассмешило. Сначала мы занимались любовью на ковре, потом на диване, а ночью – в постели. Джейн была очень нежная и ненасытная. Томная и одновременно серьезная.

Я знаю, в тот день и в ту ночь мы зачали Ванессу.

30

Замужество Катрин Денев, как и брак Брижит с Гюнтером Заксом, оказалось недолговечным: оно продлилось не более года. Эти актрисы были очень разные. Их роднило только то, что обе не впадали в меланхолию, когда их спутники оказывались в немилости. Да еще обе, каждая по-своему, не терпели противоречий. Привыкнув видеть на съемке, как удовлетворяется малейшее их желание, они полагали, что то же самое должно происходить и в семейной жизни.

В эпоху, когда я жил с этими божественными созданиями, ни Брижит, ни Катрин не были еще «звездами» и к тому же были очень молоды. Но я видел, как начала проявляться присущая им обеим такая черта характера, как властность. Они не могли не командовать близкими людьми и поэтому постепенно окружили себя друзьями – мужчинами и женщинами, которые во всем им поддакивали.

В этом смысле Джейн была другая. Строгая к себе, она умела быть внимательной к другим. Дома она никогда не проявляла диктаторских замашек. Я был намного капризнее ее, а она оказалась более нервной натурой, в общем, мы делили власть пополам. Но сие не означало, что Джейн во всем уступала. Как раз наоборот. Что и скажется в дальнейшем.

Успех и к Катрин, и к Брижит пришел без особого труда и очень рано. И поскольку все доставалось им так просто, они, позабыв о таком факторе успеха, как шанс, полагали, что всегда и во всем поступали правильно.


Рекомендуем почитать
Равнина в Огне

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Граф Савва Владиславич-Рагузинский

Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)


Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.


Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде

Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.


Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.