От звезды к звезде. Брижит Бардо, Катрин Денев, Джейн Фонда… - [77]

– Мой Вава, я немного одинока, – улыбнулась она. Вытерла ладонью слезы и поцеловала меня. Мы долго стояли, обнявшись. Наконец Брижит взяла себя в руки и обрела чувство юмора.

– У меня метрдотель, – сказала она, – три горничных, шесть нянек, четыре садовника, один шофер, я знакома с двумя герцогинями, бывшим королем Греции или Испании, каким-то дальним родственником невадской мафии. Тут мои друзья – Серж Маркан, принц Савойский, Пол Ньюмэн, Висконти, Ава Гарднер, муж, который меня балует… И тем не менее мне все обрыдло, обрыдло, как никогда в жизни.

Потом пожаловалась, что с Гюнтером приходится все время куда-то ехать, путешествовать. Казино стали ей невыносимы.

В этот момент в салон вошли Гюнтер и его гости. Он тепло со мной поздоровался и, заметив, что жена его в джинсах и свитере, сказал:

– Ты еще не переоделась? – и посмотрел с упреком. После чего Брижит направилась к лестнице в свои апартаменты. Обернулась ко мне и бросила:

– Идем, Вава, поможешь мне выбрать платье. Ты ведь умеешь одевать женщин.

– И раздевать, – добавил Гюнтер, чтобы разрядить атмосферу и насмешить гостей.

Я последовал за Брижит в ее спальню. Она была в ярости и, сопровождая все проклятиями, сбросила на ходу туфли, джинсы и свитер. Потом успокоилась и подошла к шкафу. Распахнув дверцы, она увидела свое отражение в зеркале.

– Полагаю, ты навидался раздетых женщин? – спросила она, вздохнув. – В любом случае, состарившись, мы умрем вместе.

Ей было за тридцать, но тело сохранило гибкость, упругость и молодость, как у двадцатилетней. «Влюблен ли Гюнтер в нее или заворожен ее имиджем?» – спрашивал я себя. Зная, как он любит пускать пыль в глаза, я понимал, что тот наверняка хотел видеть в Брижит «звезду». Иначе говоря, блестящий, недоступный, вызывающий всеобщее восхищение предмет. А «звезда» мечтала о тишине и покое в небольшом, дружелюбном доме, где ничто бы не мешало ее привычкам и где бы она чувствовала себя защищенной от всего мира. А это не отвечало привычкам Гюнтера.

Брижит вынула трикотажное платье, простое и очень узкое. Несмотря на протесты Гюнтера, она редко одевалась у дорогих портных.

– Думаешь, это сойдет?

– Я отвечу, когда наденешь.

Она надела платье, которое было очень «секси» и в современном стиле.

– Превосходно, – сказал я. – Очень миленькое. Как жаль, что мне придется поседеть, чтобы снова попытать удачу.

Брижит рассмеялась.

– Тебе не на что жаловаться. Твоя нынешняя милашка отнюдь не дурна.

И снова, поглядев на себя в зеркало, вздохнула.

Еще до конца года она решила развестись с Гюнтером. Отказалась взять у него деньги, вернула почти все драгоценности. Они сохранили добрые отношения. Позднее Брижит рассказала, что ей сказал Гюнтер: «Ты похожа на прекрасную яхту с повисшими парусами. Если никто не станет их надувать, корабль будет стоять на месте». И добавила: «Ветер ведь должен откуда-то подуть… Драма моей жизни в том, что я не могу надувать паруса сама».

Джейн получила письмо от Андреаса Вутсинаса и забеспокоилась. Он был мне знаком только по своей репутации. Я еще ни разу с ним не встречался.

По словам Джейн, после «Котят» дела его шли плохо. Он не находил работу, был без денег и на грани нервной депрессии. Джейн спросила, не могу ли я дать ему работу на своей картине. В «Барбарелле» снимались актеры разной национальности – итальянцы, французы, немцы, – требовался «репетитор», чтобы научить их корректно произносить реплики по-английски. Мне понравилось, что Джейн обеспокоена судьбой своего бывшего спутника, я люблю верность в дружбе. И согласился пригласить его с условием, что он не станет вмешиваться в нашу работу и анализировать ее образ. Мне не представлялось необходимым делать это под углом зрения Фрейда и Страсберга.[8]

И вот в одно прекрасное августовское утро Андреас Вутсинас появился в нашем доме на Аппиевой дороге. Со своей тщательно подстриженной клинышком бородой и черными блестящими глазами он напоминал Мефистофеля из комической оперы.

Андреас был умен, остроумен. Он заставил меня свыкнуться со своим присутствием в нашем доме и даже внушил чувство дружбы. Он сказал, что я спас ему жизнь, что я его друг на всю жизнь и он надеется доказать мне, что благодарность американского грека – не пустое слово.

Во время съемок «Барбареллы» он оказался весьма полезен на студии и относительно незаметен дома. Я не видел ничего двусмысленного в его отношениях с Джейн и удивлялся той репутации сердцееда, которой он пользовался среди гостей и родственников моей жены.

Ради «Барбареллы» мне пришлось отложить начало работы над следующей картиной – «Три шага в облаках». Теперь, согласно контракту с Дино Де Лаурентисом, отсняв последний план, мы должны были тотчас покинуть студию. Продюсер обещал предоставить нам частный самолет. Но, живя на Аппиевой дороге, у нас завелись четыре кошки и две собаки. Багаж и животные следовали за нами в другом самолете. В римских кругах еще не слышали, чтобы бродячие кошки и собаки получали для перелета в Париж особый самолет…

Мы провели с Джейн в нашем уданском доме всего сутки и отправились в Роскофф, в Бретани, где нас поджидала съемочная группа фильма «Три шага в облаках». Это был фильм из трех новелл, каждая из которых снималась разными режиссерами: Луи Малль снимал Брижит Бардо и Алена Делона, Феллини – Теренса Стампа, а я – обоих Фонда – Питера и Джейн, встретившихся на съемке впервые в жизни (на сегодня это так и осталось единственным случаем). Фильм получился интересный, и его часто можно увидеть по телевидению и в специальных кинотеатрах всего мира. Джейн, вероятно, было не просто сменить одежды героини далекого будущего на средневековые одеяния далекого прошлого: моя новелла была экранизацией сказки Эдгара По «Метценгерштайн»… Мы проводили очень весело вечера в Роскоффе. Питер любил играть на гитаре. Своим видом переростка и обезоруживающей улыбкой он очаровал всех, особенно молодых девушек, игравших фрейлин при дворе.