От звезды к звезде. Брижит Бардо, Катрин Денев, Джейн Фонда… - [72]

В меру своих возможностей я принимал участие в расходах, которые в основном взяла на себя Джейн. У нас никогда не было конфликтов из-за денег. Я хорошо зарабатывал. Но ведь известно, что актеры получают больше, чем режиссеры, да еще могут сниматься в нескольких картинах подряд. Выбор сюжета, работа над сценарием, подготовительный период, съемки и постсъемочный цикл занимали столько времени, что мне удавалось снять не более одного фильма в два года.

Джейн советовалась со мной, но я старался не вмешиваться в ее дела. Иногда я излагал ей свое мнение. Моник Карон продала нам свою машину «панхард левассор» 1937 года, коллекционную вещь, у которой был лишь один недостаток: она не двигалась с места. Я отдал разрезать ее газовой горелкой по длине, а затем спаял вокруг березы в середине парка. Никто не мог понять, каким образом дерево проросло через машину. Со временем эта скульптура приобрела большую известность (новые владельцы демонстрируют ее своим друзьям). А еще я поставил между спальней и ванной стеклянную перегородку, которая зашторивалась путем нажатия кнопки.

Джейн навезла много саженцев деревьев для сада. Эта привычка сажать с годами стала у нее наваждением. В саду (размером в несколько гектаров) поселились сосны, березы, бугенвиллеи, буки. Мы даже раздобыли ливанский кедр. Джейн покупала все более высокие деревья. И этот лес, росший по соседству с настоящим, обошелся ей в астрономическую сумму. Однажды я заметил: «Если бы у Бога был счет в банке, он бы посадил такой сад». Вероятно, она страдала, что живет далеко от родины и (бессознательно) искала, за что здесь зацепиться.

Вместе с нами в Сэнт-Уэн-Маршефруа обосновалась семья итальянцев: отец, мать, дочь и сын. (Мы никак не находили название нашему дому, который именовали то «домом», то «фермой» или «Уданом».) Итальянцы помогали нам по хозяйству и на кухне, следили за садом и кормили животных, ухаживали за нами и Натали (ей было 8 лет), что оказалось очень удобным. Джейн легко могла бы стать директором предприятия, но только не домашней хозяйкой, занятой уборкой, проводящей время у плиты и орудующей горшками.

Она все чаще составляла списки, спорила со слесарем, столяром, каменщиками и малярами, распоряжалась персоналом. Дважды в неделю отправлялась в Париж на занятия классическим танцем и читала присланные из Голливуда сценарии. Подчас запиралась на кухне, чтобы приготовить свои любимые блюда – ветчину по-новоорлеански или индейку с ананасами.

К нам приезжало много друзей, и она демонстрировала всем свои таланты хозяйки дома. Я был бы не прочь, чтобы эта идеальная супруга больше отдыхала. Но лениться себе она позволяла только на каникулах.

Вокруг дома мы посадили подсолнухи, вскоре они так разрослись, что достигли крыши фермы.

– Что ты с ними сделала? – спросил я у Джейн.

– Я знаю петушиное слово, которое помогает расти чему угодно, – ответила она.

«Погоня» не имела ожидаемого успеха. Джейн снялась следом у Джэзона Ломбардса и Дина Джонса в картине «Снова страстная среда», очень милой комедии, хорошо принятой критикой и зрителями.

В начале 1966 года я закончил сценарий «Добычи», современной версии романа Золя, посвященного нравам французской буржуазии и финансовых кругов конца ХIX века.

Какие бы роли до сих пор ни играла Джейн – серьезные или легкие, – все они были в одном ключе. Я хочу сказать, что характеры ее героинь на протяжении фильмов не менялись. В «Добыче» я дал ей роль женщины, которая превращалась в совсем другого человека. Молодая девушка из хорошей семьи, воспитанная в монастыре, Рене рано выходит замуж за могущественного финансиста. Он старше ее на 20 лет, но еще очень привлекательный мужчина (Саккара играл Мишель Пикколи). К жене он относится как к роскошной кукле. Она могла бы так и остаться холодной, светской и не удовлетворенной жизнью, не знающей, что такое настоящая любовь, женщиной, если бы в доме отца по окончании учебы не появился его сын от первого брака. Рене очертя голову влюбляется в него. Любовь преображает ее. Она требует развода, чтобы жить с молодым любовником. Саккар не может снести такое унижение. К тому же он решил женить сына на богатой невесте, чтобы спасти свою терпящую бедствие финансовую империю. С помощью иезуитских приемов он подтолкнет Рене к безумию.

В конце фильма, обрезав волосы, чтобы потрафить капризу любовника, она появляется в таком виде во время костюмированного бала по случаю обручения Саккара-младшего с богатой наследницей и теряет разум от горя. Не я один находил, что Джейн в этой сцене была просто великолепна.

Некоторые критики упрекали меня за то, что я не до конца следовал роману Золя. Но в целом во Франции, Европе и многих странах картина была встречена с уважением, и имела коммерческий успех. Джейн же одержала личный триумф. Она выиграла пари, доказав, что добьется статуса «звезды», не ожидая признания Голливуда («Оскара» она получит через несколько лет). Это был важный шаг в ее карьере. В Европе она стала номером один в бокс-оффисе,[7] доказав разнообразие своих творческих возможностей.

Я всегда недоумеваю, когда журналисты пишут об эротике и «голых сценах» в моих картинах. Из ста десяти минут фильма только на протяжении трех минут Джейн предстает частично раздетая (совершенно голой она не показана ни разу). Как же можно было говорить, что она разгуливает нагая весь фильм. Кстати сказать, многие бы нисколько не возражали по этому поводу. Впрочем, надо признать, что библейский символ Евы и змеи проник в общество куда глубже, чем думают. Нагая женщина должна быть невинной. Открывая для себя наслаждение, она, мол, ввергает мир в несчастья, от которых страдает вся человеческая раса.