От звезды к звезде. Брижит Бардо, Катрин Денев, Джейн Фонда… - [58]
Я позвонил домой, чтобы успокоить мадемуазель Милле. Она сказала, что на помощь нам вышло судно. Его отозвали по радио.
– Аллах услышал меня, – сказал Тони Адэс.
– Спасибо, – ответила Катрин. – Что бы с нами стало без вас.
Позднее, сидя в глубоком кресле рядом со мной, она сказала:
– Я действительно думала, что мы погибнем. Я думала о Кристиане, о Натали, у которой все же есть мать. А еще о нас. И сказала себе: «Если мы чудом спасемся, жизнь разлучит нас. Все было так ясно. Я видела будущее, как в книжке с картинками. И была печальна. Мне и сейчас грустно».
В конце лета Катрин собралась на съемки фильма Жака Деми «Шербурские зонтики». Я же отправился на Венецианский кинофестиваль. Вернувшись оттуда и побыв пару дней с сыном, я решил проведать Катрин в Шербуре. Не отличавшийся здоровьем в первый год жизни, Кристиан остался в Париже с итальянской кормилицей Бруной, чудесной женщиной, которой мы с Катрин полностью доверяли.
Воскресенье мы провели на живописном, со своими густо зелеными полянами, кукольными домиками, выстроенными в одну линию, и краснокирпичными соборами острове Джерси. Но поездка была испорчена. Мы все время ссорились. И на другой день в полном отчаянии я уехал.
Съемки «Шербурских зонтиков» прошли успешно. Катрин еще не знала, что эта картина сделает ее «звездой». Она впервые играла очень подходящую для нее роль. Да и Жак Деми сумел талантливо подчеркнуть ее тонкую романтическую внешность. Французское кино нуждалось в новом лице – менее чувственном, чем у Жанны Моро или у Симоны Синьоре, и менее агрессивном, чем у Брижит Бардо. Место оказалось свободным, и Катрин его заняла с первой своей большой ролью.
Когда она вернулась в Париж, наша жизнь продолжалась почти мирно. Мы напоминали двух утомленных боксеров, решивших сделать передышку в течение одного раунда. Катрин много времени проводила с ребенком, а я работал по пятнадцать часов в день, готовясь к следующему фильму – «Карусель» по сценарию Жана Ануя.
12 декабря, вернувшись домой в конце дня, я застал Катрин складывающей чемодан. Это кое о чем напомнило.
– Мне надо уехать, – сказала она. – Я больше так жить не могу.
И отказалась сказать, куда едет. Но на другой день из газет я узнал, что она отправилась к Джонни Холлидею, выступавшему с концертами в Лионе или Эвиане. Было ли это так на самом деле – не знаю.
17 декабря она вернулась, казалась счастливой. Ничего не рассказала об этой короткой поездке. А уж если Катрин решила не говорить, из нее нельзя ничего вытянуть. Подчас эта женщина бывает удивительно замкнутой.
20 декабря Ольга Хорстиг (импресарио Брижит Бардо) позвонила мне и предложила вместе поужинать.
– Сегодня день рождения одной моей клиентки. Она одна, и я пригласила ее. Ты наверняка знаком с ней.
– Кто же это?
– Джейн Фонда.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДЖЕЙН ФОНДА
В ресторане «Максим» сохранилась традиция ужинов с танцами. Я пришел туда однажды с Аннет, с которой только что познакомился, и с несколькими друзьями и встретил там Кристиана Маркана. Он был с молодой девушкой.
– Это дочь Генри Фонды, – сказал кто-то из моих спутников.
Джейн тогда было лет восемнадцать. Она показалась мне хорошенькой, но я бы не обратил на нее внимание, если бы она не была с Кристианом. Он встал и повел ее танцевать. Джейн была в скромном платье до колен, стянутом на талии и с небольшим вырезом. Своей прической, тоже весьма скромной, она напоминала хорошо воспитанных девушек из американских фильмов. Контраст с несколько вычурными туалетами парижанок производил отрадное впечатление.
Мы любили с Кристианом дразнить друг друга, подчеркивая или преувеличивая недостатки наших подружек. Когда они в танце прошли мимо нас, я сунул ему в карман записку. «Ты видел ее лодыжки?» – написал я.
В тот вечер они действительно были немного опухшие. Прочитав записку, Кристиан смял ее и выбросил в пепельницу. Отвлеченный разговором с кем-то, он и не заметил, что Джейн взяла ее. Она знала меня по фотографиям в газетах и не сомневалась, что в записке речь идет о ней. Ей было интересно узнать, что я написал.
Другую моя записка рассердила бы. Но только не Джейн. Позднее она призналась, что ее эта история даже позабавила.
На другой день она уехала из Парижа в Лос-Анджелес. Спустя три года, встретив ее там, я впервые заговорил с ней. Французский продюсер хотел заинтересовать Джейн ролью в моем следующем фильме. За неделю до отъезда я попросил организовать с ней встречу. Я знал, что американские актеры никогда не соглашаются подписывать контракт, не прочитав сценарий. А он еще не был готов, так что я не рассчитывал на ее согласие. Но мне хотелось с ней познакомиться. Мы встретились в кафе-шоп отеля «Беверли Хиллз», в котором я остановился.
Джейн не была накрашена, а глядя на ее растрепанную прическу, можно было подумать, что она пробежала по пляжу стометровку. На ней были джинсы и рубашка мужского покроя. Я не знал, что все это она сделала нарочно. Импресарио сказал ей: «Постарайся выглядеть „секси“». Она поступила в точности наоборот. Ее смущала и сердила моя репутация «творца „звезд“» и специалиста по эротике. Однако, собравшись шокировать меня своим видом, она достигла обратного результата. Мне очень понравилась ее естественность.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.