От звезды к звезде. Брижит Бардо, Катрин Денев, Джейн Фонда… - [60]

Шрифт
Интервал

Они сделали предложение Джейн через Ольгу, и, к моему большому удивлению, она согласилась. Это объяснялось не только вечером, проведенным у Ольги. Джейн решила работать во Франции. Престиж автора сценария Жана Ануя, блестящий актерский состав будущего фильма, а также тот факт, что все советовали ей согласиться, победили ее опасения. Она не считала себя ни красавицей, ни «секси» и не понимала, почему я интересуюсь ею. Моя репутация и притягивала ее, и одновременно пугала. Как в жизни, так и в кино.

В свои 25 лет Джейн Фонда, судя по ее разным интервью, выглядела весьма самоуверенной особой, сознающей впечатление, которое производит ее внешность, ее сексуальность. Она была уверена, что станет «звездой», сурово судила отца и брата и всегда была готова шокировать общественное мнение.

Ее характеру было присуще рваться вперед, насмехаться над современными нравами, но на самом деле она была куда менее уверена в себе, чем хотела казаться. Джейн задавала множество вопросов относительно собственной карьеры, отца и даже своей личной жизни. Ей казалось, что она еще ничего не достигла. И это ее беспокоило и смущало.

Крупный музыкальный издатель Эди Барклей давал ежегодно на Рождество костюмированный бал. Залы и парк огромного Арменвильского павильона в Булонском лесу заполнили все (или почти все) самые талантливые и знаменитые люди Парижа. Джейн изображала Чарли Чаплина – с усиками, шляпой и тросточкой. Я оделся офицером Красной Армии.

Всю ночь между нами шла странная игра. Она то исчезала, то появлялась снова и опять исчезала. К пяти утра осталось два десятка гостей. Джейн в том числе.

– Вы забыли о рождественском поцелуе, – сказал я ей.

И поцеловал ее в губы.

Она взглянула на меня, казалось, хотела что-то сказать, но передумала и присоединилась к своему другу Лорану, попросив его отвезти ее домой.

Катрин провела эту ночь с кем-то. Я так и не узнал с кем.

Спустя несколько дней я отправился на студию «Эпиней» повидать Жана Андре, художника всех моих картин. Он наблюдал за возведением декораций для фильма Рене Клемана «Кошки». Мы поболтали за рюмкой виски в маленьком студийном баре. На улице шел проливной дождь.

Внезапно распахнулась дверь, и вошла Джейн. С ее только что причесанных волос стекала вода. За минуту до этого она снималась в постельной сцене и, чтобы пересечь двор, набросила на ночную сорочку плащ. Запыхавшаяся, промокшая, с блестящими глазами, она была чудо как хороша. Увидев меня, Джейн смутилась.

Кто-то сказал ей, что я в баре с Жаном Андре. Повинуясь внезапному порыву, она стремительно покинула съемочную площадку, опасаясь, что не застанет меня там.

Именно в эту минуту я понял, что влюблен.

Два часа спустя я проводил ее в ее отель «Релэ Биссон» и поднялся к ней в номер, окна которого выходили на Сену. В нем стояла большая кровать, потолок украшала лепнина, да еще была софа, на которую мы упали, едва она сбросила плащ. Мы поцеловались. Нежно, страстно, с нетерпением любовников, встретившихся после долгой разлуки. Я наполовину раздел ее, и мы уже собрались заняться любовью на софе, как она вдруг выскользнула и побежала в ванную. А потом вышла оттуда нагая и легла в постель. Я разделся тоже и присоединился к ней. Но… что-то случилось, и я не смог овладеть ею.

Я где-то читал, что, если влюбленный мужчина слишком сильно желает женщину, его порыв может отразиться на потенции. И стал постепенно терять надежду. Через два часа пришлось признать очевидное: я был заблокирован, унижен, бессилен.

После шока в студийном баре и страстных объятий на софе я расценил бегство Джейн в ванную и прозаическое ожидание моих действий, когда она легла голая в постель, как своеобразный вызов. Мечта внезапно обернулась банальностью. Она словно говорила: «Хочешь заняться любовью? Валяй…»

Позднее Джейн мне объяснила, что ее властно тянуло ко мне, и она подумала, что, занявшись любовью, сумеет потом справиться с этим желанием. Она не хотела влюбиться в меня и надеялась, что подобное соблюдение ритуала позволит ей освободиться от наваждения. Моя внезапная и необъяснимая импотенция смешала карты.

В полночь я повел ее поужинать в маленький испанский ресторан «Ла Квинта» возле отеля.

Мы просидели там до четырех утра, смеясь и разговаривая, куда более влюбленные, чем прежде. Я выпил несметное количество текилы, надеясь, что алкоголь подстегнет мои силы. Но фиаско повторилось. Теперь я во всем винил текилу. Чуточку, мол, отдохну, и все будет в порядке.

К утру спеси у меня поубавилось. Я по-прежнему был бессилен. Но, казалось, Джейн подобная непредвиденная ситуация ничуть не трогала. Думаю, она ей даже внушала надежду. Я выглядел более уязвимым и, вероятно, более человечным.

В следующие два вечера она была занята. Мы договорились увидеться на третий день. После ресторана я повез ее в ночной клуб на улице Понтье. Мы много танцевали, и, прижимаясь к ней во время танца, я мог убедиться в своей потенции. Но едва мы оказались в ее постели, как сценарий повторился снова. К чувству неловкости прибавился страх. Джейн была убеждена, что просто не возбуждает меня. Но, ценя мое общество, предложила снова увидеться в следующую субботу.


Рекомендуем почитать
Иван Ильин. Монархия и будущее России

Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.


Равнина в Огне

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Граф Савва Владиславич-Рагузинский

Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)


Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.


Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.