От звезды к звезде. Брижит Бардо, Катрин Денев, Джейн Фонда… - [36]

После отъезда Аннет мы переехали в Торремолинос, небольшую андалусскую деревню, ставшую спустя несколько лет своего рода испанским Сен-Тропе.

В фильме важную роль играл ослик, которого Брижит нарекла Ромео. Не желая возвращать его хозяину, она купила осла. Хозяин отеля отказался дать ему место в гараже, и Брижит приютила его в своем номере.

Однажды она позвала меня к себе. Брижит лежала в постели, осел – рядом на одеяле.

– Вадим, я больше не могу. Я возвращаюсь в Париж. Я рассчитываю на тебя. Позаботься о Ромео.

И на другой день уехала. Она была действительно без сил и, чтобы закончить картину, нуждалась в паре недель отдыха. Мне предстояло снять без нее много сцен. Ромео был защищен страховкой. И мне пришлось взять на себя заботу о нем.

После невероятной жары пошли тропические ливни, которых никогда не видели на юге Испании. В Валенсии погибло более тысячи человек, в Малаге утонули две тысячи. Съемки пришлось прервать. Рауль обсуждал с Ллойдом возможность переезда в Ниццу, чтобы там завершить работу.

Я заболел. Сильный жар сопровождался три дня сильной икотой. Я решил, что мне подобно Папе Пию ХII-му суждено умереть от икоты. Рауль вызвал из Парижа моего врача Луи Шварца. Тот диагностировал воспаление поджелудочной железы в результате странного вируса, который поражает обычно только скот. В частности, ослов. Я был слишком слаб, чтобы излить гнев на Ромео, и тешил себя перспективой пытки, которую устрою ему, когда поправлюсь. Луи Шварц укатил в Париж, прописав антибиотики, которые надо было вводить в вену. Испанская сестра-кармелитка не верила в уколы и заставляла меня глотать капсулы и запивать их соком. Она говорила, что каудильо сохранил здоровье лишь потому, что не признавал уколов.

– Бог создал у мужчины семь отверстий – уши, ноздри, рот, пенис и анус. И на две больше у женщин – соски, – говорила она… – Я не стану делать еще одну дырку, чтобы впустить в вас дьявола. Вы мне кажетесь хорошим молодым человеком, который заслуживает того, чтобы умереть христианином.

У сестры милосердия были свои принципы, но лихорадка не прекращалась.

Я жил в домике на пляже в трехстах метрах от отеля, где находился телефон. Однажды ночью я проснулся весь мокрый с мыслью, что должен непременно позвонить Брижит. Несмотря на высокую температуру, я встал. Едва держась на ногах, ослабев после десяти дней в постели, я кое-как добрался до отеля. Мне надо было позвонить Брижит! Сев на место телефонистки, которая давно ушла спать, я с помощью допотопных штекеров сумел соединиться с Малагой, потом с Мадридом, а оттуда уже меня связали с квартирой Брижит на авеню Поль-Думерг. Но там не отвечали. Тогда я позвонил родителям и – о чудо! – к телефону подошел ее отец.

– Я вас разбудил?

– Нет, – ответил Пилу. – Я упражнялся на пиле.

Из всех музыкальных инструментов это был самый архаичный, звуки из которого извлекались с помощью особого смычка, сгибая и разгибая пилу.

– Прошу вас, дозвонитесь до Брижит, а если никто не ответит, бегите туда.

Он никак не мог понять моего внезапного беспокойства, но пообещал все сделать, как я прошу.

Позвонив дочери и не получив ответа, Пилу крайне удивился. Ведь, уходя от них, Брижит сказала, что идет спать.

Он проделал пешком сто метров, отделявших дом 1-бис на улице Помп до дома Брижит. И, поднявшись на 9 этаж, стал звонить, стучать – бесполезно. Уже собираясь уходить, Пилу почувствовал запах газа. У него был дубликат ключа. Войдя, он увидел крепко спящую Брижит. Пилу выключил газ нагревателя в ванной и открыл окна.

Через три дня, когда прошла моя хворь, я выехал в Париж, простив по-христиански Ромео за то, что тот стал виновником моего панкреатита. Погрузив Ромео вместе с бутафорией на грузовик, его отправили на студию «Викторин» в Ницце. Я проведал Брижит. Ей было много лучше, чем перед отъездом из Торремолиноса. И месяц спустя мы закончили в Ницце «Ювелиры при лунном свете».

Аннет вернулась из Копенгагена на восьмом месяце, еще более красивая, чем прежде.

7 декабря, в день своего рождения, она родила в клинике Нейи девочку весом восемь с половиной фунтов, которую я записал в мэрии под именем Натали Племянников.

15

1958 год стал чередой одних профессиональных неудач.

Вернувшись из США, я узнал, что Брижит отказывается сниматься в фильме «Ночной Париж» в Голливуде. Не испытывая недостатка в идеях, Рауль предложил заменить музыкальный сюжет историей о довольно наивной и ловкой девушке, ставшей помимо воли участницей Сопротивления. Брижит пугала перспектива быть сброшенной на парашюте. А когда она поняла, что это может сделать дублерша, согласилась на главную роль в картине «Бабетта идет на войну». Сценарий должен был писать американец. И тут как раз на экраны вышла моя картина «Ювелиры», которая, как я и предполагал, не имела большого успеха.

Я еще участвовал в написании сценария «Бабетты», когда из газет узнал, что Рауль пригласил на постановку Кристиан-Жака. Я понимал его: напуганный неуспехом нашего последнего фильма, он решил подстраховаться. А то, что ему не хватило мужества сказать мне об этом, вполне отвечало его характеру. Меня больше огорчила позиция Брижит. Так часто возмущавшаяся отсутствием этических норм у людей нашей профессии, она могла бы снять трубку и объяснить, что Кристиан-Жак лучше подходит для постановки такого фильма.