От звезды к звезде. Брижит Бардо, Катрин Денев, Джейн Фонда… - [33]

Кино всегда оказывало куда большее воздействие на зрителя, чем литература. Книги Симоны де Бовуар никого не пугали. А вот появление Брижит на экране в образе женщины, якобы лишенной морали, вызвало панику.

В довершение всего, как бы в ответ на эту реакцию, фильм стал лидером по сборам. За несколько месяцев Брижит стала «звездой» международного класса.

Меня часто спрашивали, почему актриса с такой популярностью никогда не снималась в Голливуде. Я уже рассказывал, как она упросила импресарио аннулировать контракт с «Уорнер». Следует привести еще один пример.

В 1958 году мы с Раулем встретили в «Фонтенбло-отеле» Майами Френка Синатру, чтобы поговорить о музыкальном фильме с Брижит Бардо. Он должен был называться «Ночной Париж». У нас было либретто будущего сценария. Синатра согласился выслушать меня. Мне многие рассказывали о переменчивости его настроений, о его капризах, припадках гнева. С нами он был необычайно дружественен и вежлив и всюду таскал за собой. К несчастью, пробиться к нему через его охрану, адвокатов, агентов, красоток-блондинок, музыкантов и друзей, в числе которых была Элла Фицджералд, готовившаяся к концерту, через несколько загадочных личностей, словно сошедших со страниц романа Пуццо, было очень трудно, тем более найти час для дружеской беседы. Прошла неделя, о которой я сохранил наилучшие воспоминания, но все еще не имел возможности рассказать ему сюжет «Ночного Парижа». Затем он решил ехать в Чикаго, где его присутствие было необходимо по двум причинам: он обещал быть на похоронах Майка Тодда, мужа Элизабет Тейлор, погибшего в Мексике в авиакатастрофе, и на матче-реванше по боксу Базилио Робинсона. Мы последовали за Синатрой в Чикаго.

После похорон мы оказались в его «люксе»… вместе с одним из крестных отцов мафии, начальником полиции Чикаго. Потом лимузин отвез нас на стадион, где должен был состояться матч. Нас сопровождал эскорт мотоциклистов. Я сидел напротив «крестного отца» и начальника полиции, которого назову Джоном, ибо его настоящее имя забыл. Джон не раз бывал в Париже. Ему нравился город, и мы почувствовали симпатию друг к другу.

После матча из пятнадцати раундов, блестяще выигранных Робинсоном, Синатра потащил нас в ресторан «Чичера», где «крестный отец» давал ужин по случаю обручения своей дочери. Нас ожидали итальянская кухня, вино до отвала и похабные народные песни – Коппола ничего не выдумал. До того как принесли кофе, Джон предложил мне:

– Пойдемте, я покажу вам такое, чего вы не увидите в Париже.

Мы вышли на бульвар, и он повел меня в кафе-ресторан, ничем внешне не примечательный, за исключением того, что показался мне довольно грязным. Джон толкнул дверь за баром, и мы оказались в прокуренном маленьком зале в компании двух десятков зрителей, не спускавших глаз с раздевавшейся без всякого вдохновения стриптизерки. Она была хорошо сложена, но я заметил Джону, что у нас в Париже есть и почище.

– Обождите, – сказал он.

Я кивнул. И тут произошло нечто совершенно неожиданное для Соединенных Штатов 1958 года: девушка разделась догола. Джон был прав. Даже на Пигайль танцовщицы сохраняли нашлепки на нижней части тела. Тем временем, сделав несколько прыжков, стриптизерка ушла со сцены, уступив место подружке.

Из вежливости я выразил преувеличенное удивление. Джон был в восторге.

– Разумеется, такое зрелище совершенно незаконно, – засмеялся он и добавил: – Но со мной вы ничем не рискуете.

Позднее он пояснил, что за цензуру в кино отвечает не мэр, а полиция.

– Я вырезал двенадцать минут из «И Бог создал женщину…». Думал сохранить вырезки для себя. Но теперь дам распоряжение все восстановить.

Таким образом, по крайней мере часть зрителей в Чикаго смогли увидеть мой фильм в полной версии.

На другой день Фрэнк Синатра все же уделил мне два часа для частной беседы. Сюжет ему понравился, он согласился подписать письмо в подтверждение того, что готов сняться в «Ночном Париже» с Брижит Бардо.

Нас уверяли, что мы ничего не добьемся от Синатры, но Рауль решил попытать счастья – и победил.

Вместе со сценаристом Гарри Курнитцем мы тотчас сели за работу. Тандем Бардо – Синатра не мог не привлечь зрителей, и Раулю не стоило больших трудов собрать деньги на постановку. Он не предусмотрел лишь одного: Брижит потребовала, чтобы в контракте было оговорено проведение всех съемок в Париже. Она и слышать не хотела о поездке в Голливуд. А Синатра отказался провести месяц в Париже. У него тоже были свои привычки.

Так фильм «Ночной Париж» никогда не был поставлен.

14

Худющие собаки, бродившие вокруг студийной столовой, жались к стенам. Карабинеры из охраны, заправив револьверы в чехлы тяжелой портупеи, с винтовками на плече, изнывали от жары в своей шерстяной униформе. В павильоне без кондиционера электрик упал в обморок и обжегся о раскаленный металл прожектора. После обеда Брижит пришлось трижды подправлять грим. Начало сентября 1957 года ознаменовалось в Мадриде невиданной жарой.

Снимать в такой обстановке было сущей пыткой. Положение усугублялось вспышками и так бурного испанского темперамента. Малейший инцидент оборачивался драмой. При Франко к рабочим относились как к рабам, и помреж с испанской стороны бесчеловечно злоупотреблял своим положением. Чтобы уйти из декорации, нам пришлось снимать сверхурочно поздно вечером. Обратив внимание на адские условия работы из-за жары, рабочие и техники потребовали перерыва после ужина и оплаты сверхурочных, в чем им было отказано. Как некогда на римских галерах, стал назревать бунт. В два часа ночи, закончив работу, помреж совершил промашку, назвав студийного рабочего, пригрозившего уходом с картины, «менструирующей бабенкой». И тем нанес ужасное оскорбление представителю расы, невероятно гордящейся своей мужской потенцией. Образовав полукруг, рабочие стали приближаться к помрежу и его помощникам.