От звезды к звезде. Брижит Бардо, Катрин Денев, Джейн Фонда… - [32]

Он раскрыл газету «Комба».

– Послушай-ка. «Лучше уж порадовать себя зрелищем стриптиза на площади Пигайль. Девушки там такие же аппетитные, как мадемуазель Бардо, но зато они знают толк в жестах. Эротика – это искусство».

Такое мнение было весьма типично. Чтобы согласиться с видом нагой эротичной женщины, она должна стать вещью. Шлюха, профессионалка более понятна. Раз вы ей платите, она вам принадлежит. И поэтому неопасна. Профессионалка с Пигайль не пугала журналиста, она не вызывала сомнений в его мужских достоинствах. Зато Брижит пугала. А раз он не мог укусить, то лаял. В заключение сей критик писал: «К счастью для репутации французского шарма, сей фильм не имеет никаких шансов быть показанным за границей». Ну форменный пророк…

На другой день большая статья молодого критика появилась в уважаемом еженедельнике по искусству. Он восхвалял фильм, предсказывал, что тот станет событием в истории кино и откроет новые перспективы для маразмирующего французского кинематографа. Этого критика звали Франсуа Трюффо.

В начале января 1957 года Рауль попросил меня поехать с ним в США, чтобы встретиться с прокатчиками «Каламбии», чьи представители в Нью-Йорке не торопились назначить дату выхода на экраны Америки нашей картины. Но до этого он решил нанести визит биг-боссу Гарри Кону в Голливуде.

Тогда еще не было реактивных самолетов, и наша поездка с остановками в Гренландии и Канаде заняла 24 часа. Перед посадкой в Виннипеге задымили два мотора. Пилоту пришлось садиться с помощью оставшихся двух. Это происшествие слегка встряхнуло Рауля (бывшего летчика). Перед вылетом из Парижа он принял сильное снотворное, не зная, что оно вводится в анальное отверстие. Ему было так худо, что он не сомкнул глаз до самого Лос-Анджелеса.

Гарри Кон пригласил нас отужинать в своем доме на Бэл-Эр. Зная репутацию этого тирана, прославленного «Могола», я с нетерпением ждал встречи с ним. Гарри Кон олицетворял для меня Голливуд тех времен, когда он был еще мифом, он оставался одним из последних пионеров великой киноэпохи.

Гарри Кон оказался приятным человеком, интересовавшимся положением европейской киноиндустрии и сожалевшим, что Брижит не приехала тоже.

– Я начинаю разбираться в режиссере, когда вижу его лицо, а это удается не часто, – сказал он.

Кон предсказал мне большое будущее. «И Бог создал женщину…» стал его ребенком. Чтобы сломать сопротивление чиновников из нью-йоркского филиала фирмы, не желавших пускать картину в прокат, утверждая, что у нее нет никаких шансов сделать сборы, Гарри Кон организовал несколько частных просмотров, пригласив на них крупных «звезд», некоторых продюсеров и выбранных наугад журналистов. Эти просмотры имели огромный успех, утвердив его в своем мнении.

– Завтра я прикажу этим упрямцам выбросить картину на рынок, – произнес он.

Мы еще болтали, когда пробило два часа ночи. Желая сделать мне подарок в знак нашего знакомства, он снял трубку и позвонил главному бутафору студии.

– Отыщите визир, – сказал он ему. – И сделайте гравировку: «Вадиму от Гарри Кона». Жду вас у себя.

Я представляю себе, что было бы, если бы боссы «МГМ» или «Каламбии» вытащили сегодня из постели одного из служащих ради подобного каприза. На другой день они имели бы дело с забастовкой. В 1957 году Гарри Кон мог себе позволить такую экстравагантность. В половине третьего визир был доставлен.

– Пусть он принесет вам удачу, – сказал он мне.

Даже Гарри Кон не мог себе представить того успеха, который выпадет на долю нашего фильма, и масштабы скандала, который он вызовет. В сотне городов США были созданы комитеты в защиту морали и нравственности, требовавшие запретить прокат фильма. В церквах и монастырях церковники предавали анафеме Брижит и авторов этого «сатанинского деяния». Больше всех возмущались женщины, отнюдь не защищавшие при этом равенство полов, а вставшие на охрану традиционных основ брака и в защиту слабого пола в обществе.

Аналогичные выступления имели место в Европе, Африке, Японии. Шум, который наделал фильм, бумерангом вернулся во Францию. Случилось невиданное: спустя полгода после выхода фильма кинозалы, которые по идее должны были бы пустовать, оказались заполнены до отказа.

Впрочем, скандал был связан с недоразумением. Возмущаясь видом нагой Брижит, ее бесстыдной чувственностью, критики нападали на сам фильм, в котором впервые шла речь о правах женщины на секс, о тех ее правах, которые были узурпированы мужчинами. Святош доводила до ярости Брижит, загорающая голой, и сцена, когда после венчания она занимается любовью с мужем в то время, как родители и гости ожидают их в столовой. Они буквально брызгали слюной, когда насмешливая, лишенная комплексов Жюльетта появляется в халатике, с вспухшими от любовных утех губами, хватает со стола яблоки и куриные ножки, чтобы покормить своего возлюбленного. Даже выйдя за Мишеля, она относится к нему не как к мужу, а как к любовнику. Мать спрашивала ее: «Ну, как он там?» Брижит отвечала: «Недурно». Мать: «Почему бы ему не спуститься вниз? Ему что-нибудь нужно?» Брижит отвечала: «Об этом уж я позабочусь». Направляясь с подносом к лестнице, она говорила: «Доброй ночи», хотя солнце не достигло еще своего зенита.