От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. - [78]

.

Значительная часть исследователей[474] полагают, и мы разделяем эту точку зрения, что именно агрессивно-экспансионистские действия Германии и Италии в марте-апреле 1939 года вынудили Англию и Францию отойти от политики умиротворения и приступить к поиску иных политических решений и новых союзников для сдерживания германской экспансии, включая и зондаж позиции СССР. Именно весной 1939 года Лондоном и Парижем был избран «новый курс» внешней политики по отношению к Советскому Союзу. Однако при этом важно отметить, что и полностью порывать отношения с Германией они не хотели и не собирались.

Исходя из того, что в условиях повышения агрессивности Германии национальные интересы СССР и западных держав совпадали в главном, советское руководство попыталось заключить антигитлеровский союз с Англией и Францией. 18 марта, то есть сразу после захвата Чехословакии, в ответ на тревогу, высказанную Чемберленом по поводу возможной угрозы Румынии со стороны Германии, советское правительство предложило созвать совещание представителей СССР, Англии, Франции, Польши, Румынии и Турции для предотвращения новой агрессии[475]. Однако британский премьер-министр счел такое совещание «преждевременным». Тогда СССР обратился к правительствам Латвии, Эстонии и Финляндии с предложением подписать договоры о взаимной помощи, но и это предложение было отклонено. Как можно заключить из бесед Чемберлена и Галифакса с прибывшим в Лондон французским министром иностранных дел Ж. Боннэ, для этих западных держав было более актуально укрепить англо-французский союз, чем заключать какие бы то ни было соглашения с СССР[476].

Со своей стороны 21 марта британская дипломатия в лице посла в СССР У. Сидса представила наркому иностранных дел СССР М. М. Литвинову проект «декларации четырех», в которой указывалось, что в случае угрозы политической независимости любого европейского государства соответственные правительства (Великобритании, СССР, Франции и Польши) «настоящим обязуются немедленно совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления таким действиям»[477].

Через день советское правительство ответило, что оно находит декларацию недостаточно эффективной, тем не менее согласно ее незамедлительно подписать. Более того, чтобы усилить ее политическое влияние, СССР предложил подписать ее первым лицам четырех государств. От СССР также последовало предложение пригласить балканские, прибалтийские и скандинавские страны присоединиться к декларации, расширив таким образом антигитлеровскую коалицию.

Но через неделю стало ясно, что ни Франция, ни инициировавшая вопрос о декларации четырех Великобритания не собираются ее подписывать. Полномочный представитель СССР в Великобритании И. М. Майский сообщал в телеграмме от 29 марта 1939 года: «В течение последних дней между Лондоном и Парижем шли усиленные совещания, и в английских правительственных кругах сейчас создалось настроение в качестве первого этапа организовать блок четырех держав – Англии, Франции, Польши и Румынии… СССР пока остается в стороне…»[478]. У. Сидс в беседе с М. М. Литвиновым 1 апреля 1939 года заявил, что он «считает вопрос о декларации окончательно отпавшим»[479]. А Чемберлен в частном письме от 28 марта так объяснял нежелание сотрудничать с СССР: «Должен признаться, что к России я испытываю самое глубокое недоверие. Я нисколько не верю в ее способность провести действенное наступление, даже если бы она этого хотела. И я не доверяю ее мотивам, которые, по моему мнению, имеют мало общего с нашими идеями свободы. Она хочет только рассорить всех. Кроме того, многие из малых государств, в особенности Польша, Румыния и Финляндия, относятся к ней с ненавистью и подозрением»[480].

Да, действительно, провал затеи с декларацией во многом был обусловлен категорическим отказом Польши и Румынии сотрудничать или получать какую-либо помощь от СССР. Недоверие к СССР выказывали также Финляндия и прибалтийские страны. О таком отношении говорит и У. Черчилль в своем труде «Вторая мировая война», объясняя подобное отношение этих стран к помощи СССР главным образом их страхом перед коммунизмом: «Препятствием к заключению такого соглашения служил ужас, который эти самые пограничные государства испытывали перед советской помощью в виде советских армий, которые могли пройти через их территории, чтобы защитить их от немцев и попутно включить в советско-коммунистическую систему. Ведь они были самыми яростными противниками этой системы. Польша, Румыния, Финляндия и три прибалтийских государства не знали, чего они больше страшились – германской агрессии или русского спасения. Именно необходимость сделать такой жуткий выбор парализовала политику Англии и Франции»[481]. Таким образом, руководство этих пограничных государств готово было скорее даже пойти на сотрудничество с Германией, чем принять помощь от Советского Союза.

При этом не следует забывать, что попытки Советского Союза к объединению усилий против нацистской Германии отвергались на фоне весьма тревожных событий. В последнюю декаду марта 1939 года Германия отторгла у Литвы Мемель (Клайпеду) и удвоила настойчивость своих давних требований к Польше о возвращении ей Данцига – польского города с преобладающим немецким населением, а также о предоставлении ей связи с Восточной Пруссией через экстерриториальные автостраду и железную дорогу, которые пересекали бы «Польский коридор»