От триумфа к катастрофе. Военно-политическое поражение Франции 1940 г. и его истоки - [32]

. B-1 располагал броней 40 мм (впоследствии увеличена до 60 мм), мощной пушкой калибра 75 мм и при массе около 30 тонн развивал скорость до 25 км/ч[268]. Танк В (серий В-1 и В-2) стал одним из наиболее грозных противников дивизий Вермахта в начале Второй мировой войны. Этот «колосс», – отмечает военный историк К.-Х. Фризер, – был «ночным кошмаром германских солдат, так как тогда германская армия не располагала танковым орудием или противотанковой пушкой, способной пробить» его броню. 16 мая 1940 г. у деревни Стонн южнее Седана танк В-1 атаковал колонну германской бронетехники и уничтожил 13 машин, а также две противотанковых пушки. На его броне остались лишь вмятины от 140 прямых попаданий[269]. Командиром танка был капитан П. Бийот, сын командующего 1-й группой армий генерала Г. Бийота и один из самых результативных танкистов Второй мировой.

Замысел проекта В заключался в создании гибрида легкого и тяжелого танка, лучше бронированного, чем первый, но более быстрого, чем второй. Он мог бы подавлять огневые позиции, одновременно противостоять вражеским танкам и быть защищенным от новейших противотанковых средств. В то же время испытывался легкий танк D-1, а на его основе проектировался танк D-2 с более мощной броней. Таким образом, приспосабливаясь к новым условиям полевого сражения, французы создавали машины, по своим тактико-техническим характеристикам выбивавшиеся из той концепции, которая до сих пор определяла возможности применения танка как средства поддержки пехоты (сопровождение или содействие в прорыве укреплений). Вырисовывалась перспектива использования боевых (средних) танков в составе самостоятельных соединений, до сих пор игнорировавшаяся в наставлениях и уставах французской армии.

Французская военная мысль развивала основные принципы ведения маневренного боя. Советские военные комментаторы в 1932 г. отмечали, что новое командование французской армии отходит от старых организационных схем, опробованных в годы Первой мировой: «Призыв к приемам подвижных операций уже без всяких оговорок раздался… из уст самого генерала Вейгана, по требованиям которого, надо ожидать, скоро перестроится вся французская доктрина». Издаваемый наркоматом по военным и морским делам журнал «Военный зарубежник» ссылался на статью, опубликованную в ведущем военном периодическом издании Франции. В ней французский главнокомандующий доказывал, что превосходство в современной войне обеспечивается не только мощностью, но и подвижностью материальных средств [270].

«Военный зарубежник» представлял читателю картину серьезных изменений в части осмысления во Франции наступательной доктрины, отмечая «дальнейшую эволюцию [французской – авт.] военной мысли в сторону разработки приемов подвижной, маневренной войны и приспособление к требованиям той же войны организации и тактики пехоты»[271]. В переведенных на русский статьях капитана Ж. Лустано-Лако отмечалось, что именно танк является главным оружием наступления в современной войне[272], а генерал А. Шаллеа доказывал, что применение танка целесообразно в сочетании с воздушными десантами в тылу противника в рамках операции, в которой достигнута оперативная внезапность[273]. Генерал П. Эрин в первой половине 1930-х гг. считал, что армии остро необходим универсальный инструмент прорыва в виде сбалансированного механизированного соединения.

Генерал Э. Аллео много писал о необходимости взаимодействия авиации и сухопутных сил на поле боя. Самолеты, отмечал он, могут быть полезны как до непосредственно столкновения наземных частей, выводя из строя коммуникации врага и его авиацию, так и в ходе боя, непосредственно поражая вражеские цели на земле и препятствуя подходу его резервов[274]. В 1934 г. на этот счет высказался маршал Петэн, один из отцов французской оборонительной стратегии. Он говорил о будущей молниеносной войне и о том, как она будет вестись: «Механизированные соединения способны придать операциям доселе невиданный ритм и размах. Самолет ломает рамки сражения и меняет условия стратегического действия. В действительности победа будет одержана тем, кто первым сможет максимально использовать свойства современных двигателей и соединить их эффекты»[275].

Проверка целесообразности применения танков массами в составе самостоятельных оперативных соединений стала одной из задач маневров, проведенных в 1932–1933 гг. Результаты учений, по словам Вейгана, не оправдали ожидания армейского командования[276]. Сведенные вместе три роты D-1 и три имевшихся в наличии танка B-1 (всего 48 машин) неудовлетворительно показали себя в операциях против подготовленной обороны противника[277]. Схема «методического сражения», остававшаяся канонической для французской армии, ставила серьезные ограничения для применения танков, несмотря на тот факт, что технически машины ее, очевидно, перерастали. Вырвавшись вперед, более быстроходные танки оставляли неподавленными огневые точки, которые продолжали обстреливать отставшую пехоту, при этом сами становились мишенями для огня противотанковых пушек. Применение собственной артиллерии имело ограниченную эффективность ввиду риска поражения вклинившейся в порядки противника бронетехники. Самостоятельно действующие на поле боя танки, таким образом, создавали хаотичную ситуацию, для предотвращения которой и внедрялась модель «методического сражения»