Завершался творческий мой вечер
Я стихи последние прочёл
И уже хотел закончить встречу,
Но одной детали не учёл —
Той, что поэтические речи
Могут дать к дискуссии толчок…
И парнишка, дерзкий и свободный,
Вдруг спросил: «А вы поэт – народный?»
Я всегда был быстрым на ответ
И в карман за шутками не лазил.
Ну, а тут – как будто кто-то сглазил —
Не могу сказать ни «да», ни «нет».
Тут любой – затылок свой почешет:
Если не народный я – то чей же,
Чей же я тогда, друзья, поэт?…
Я лишь рот открыл, чтобы ответить,
Что меня пока ещё отметить
Этим званьем не успели, но —
Мужичок, невзрачный и немодный,
Закричал: «Да как же – не народный,
Если бьётся за народ давно?!»
«Ну и что, что за народ он бьётся?
Что – народ? Он только посмеётся,
А вот званьем наделяет – власть!» —
Так ему ответила сердито
Дама респектабельного вида,
Этот спор подхватывая всласть.
«Это правда! – кто-то ей поддакнул. —
Власть не всяким делает подарки,
А лишь тем, кто за неё – горой!»
«Верно! Верно! – зал ответил дружно. —
Власти любят тех, кого им нужно,
А не тех, кто их хулит порой».
«Ну какая польза – от сатиры?
Ведь сатирой не закроешь дыры,
Что сквозят в бюджете городском.
Хоть и служит наш поэт народу,
Но он власти не напишет оду.
Что ж и ей-то помнить – о таком?»
«У него в стихах – ни поздравлений,
Ни похвал, ни громких прославлений
Тех, кто нам указывает путь.
А без од и посвящений пышных
Даже самых званий никудышных
Не получишь, хоть Гомером будь!»
«Коль писатель званий не имеет —
То писать, как надо, не умеет
И, выходит, виноват он сам,
Что полжизни не тому учился.
Потому такой и получился —
Ни властям не мил, ни небесам!»
«Коль его борьба за правду гложет,
То другим он стать уже не сможет,
И ему народным – не бывать!
Тут не надо мировых признаний,
Мой земляк собрал уже сто званий —
Просто знал, кому и что давать…»
Напоследок, улыбаясь мило,
Одна дама нежно попросила,
Сунув в руки мне огромный лист:
«Мой знакомый вымечтал решенье —
О «народном» подавать прошенье.
Я скажу, он славный куплетист!
Мне неловко, что просить вас смею,
Но скрепите подписью своею
Вы письмо, что мы пошлём сейчас
В комитет по присвоенью званий…»
Я вздохнул: «Ну что поделать с вами?…»
И – внезапно и зале свет погас.
И в дрожащем зыбком полусвете
Рядом с ней на сцене я заметил —
Пушкина, Тукая, Акмуллу
И других поэтов благородных,
Что пришли за званием «народных»
Сквозь веков седую полумглу.
О, Аллах! Я чуть не задохнулся.
Но пришёл в себя и оглянулся —
Никого… Всё лишь минутный бред.
Вот – народ толпится возле сцены.
Вот – белеют в полумраке стены…
Ну, а вот – опять включили свет.
И, светлея и душой, и ликом,
Понял я, что истинно великим
В этих званьях наших – проку нет.
И, как ветер утренний, свободный,
Я поставил подпись: «НЕНАРОДНЫЙ,
Для народа пишущий ПОЭТ».
