От Русской земли к земле Киевской. Становление государственности в Среднем Поднепровье в IX–XII вв. - [16]
«И бѣста княжаща в Киевѣ, и владѣюща Полями; и бѣша ратнии съ Древляны и съ Улици». При этом летописец отмечает, что конфликт с древлянами восходит ко временам легендарного Кия: «По сих лѣтех братиа сии изгибоша; и быша обидими Древьляны, инѣми околними»[191].
Таким образом, можно сделать вывод, что древнейшее летописание сохранило предание о незначительности полян как племенного образования. Впоследствии сводчику начала XII в. пришлось изрядно потрудиться, чтобы «создать» из полян народность, стоящую у основания Древнерусского государства. Эти исторические построения позволяют, на мой взгляд, тем не менее увидеть в раннем летописании отражение событий рубежа IX–X вв., даже сквозь завесу ангажированности летописца.
Так, под 6406 г. в ПВЛ читается: «Бѣ единъ языкъ Словѣнескъ Словѣни же сѣдяху по Дунаеви ихже пріяша Оугри и Марава [и] Чеси и Ляхове и Поляне яже нынѣ зовомая Русь»[192]. Из этого явно следует, что поляне позже приняли имя руси, изначально таковой не являясь. Именно это обстоятельство подчеркивает летописец, разъясняя далее: «А Словеньскыи языкъ и Роускыи одно ест от Варягъ бо прозвашася Роусью а первое бѣша Словене аще и Поляне звахуся но Словеньскаа рѣч бѣ»[193].
Фактически историческое бытие полян начинается с появлением в Среднем Поднепровье норманнов и началом функционирования южного отрезка пути из «варяг в греки». Почему-то мало кто из исследователей обратил внимание на следующий пассаж из космографического введения ПВЛ: «Словѣне пришедше и сѣдоша по Днѣпру и нарекошася Поляне… Полиномъ же жившимъ особѣ по горамъ симъ бѣ путь изъ Варягъ въ Греки и изъ Грекъ по Днѣпру»[194]. Указанный фрагмент однозначно свидетельствует в пользу отождествления территории проживания полян с днепровским торговым маршрутом — поляне жили «по горам», вблизи проходившего пути «из Грек по Днепру».
На страницах летописи сохранился отголосок исторической памяти, прочно связывавшей легендарных полян с Днепром. Поэтому достоверные исторические следы полян вряд ли следует искать за пределами Среднего Поднепровья.
§ 6. Среднее Поднепровье — варяго-славяно-хазарская контактная зона
О попытках археологической локализации полян мне уже доводилось упоминать выше (см. § 3). Еще раз повторюсь: большинство исследователей рубежа XIX–XX вв., а также первой половины XX в. писали о незначительности занимаемой полянами территории. Выводы Н.П. Барсова, М.С. Грушевского, С.М. Середонина, А.М. Андрияшева в советское время получили поддержку в работах В.В. Мавродина[195]. При этом мнения историков основывались на исследованиях археологов, а не наоборот, как полагает В.В. Седов[196].
В.Б. Антонович и Д.Я. Самоквасов пытались выделить специфические Полянские элементы в погребальном обряде, однако результат не оправдал ожидания[197]. Более удачным можно считать подход Ю.В. Готье, который отнес к Полянскому погребальному обряду подкурганное трупосожжение с плотной глиняной площадкой. Такой тип погребений распространен от Киева до впадения реки Рось в Днепр[198].
Впоследствии Б.А. Рыбаков, считая, что отводимая полянам территория никак не соответствует «их важному историческому значению», решил пересмотреть ареал обитания полян. Определяющим критерием стал обряд трупоположения в подкурганных ямах[199]. В результате такой постановки вопроса территория, приписываемая полянам, охватила территорию Киева, Любеча, Чернигова, Переяславля и Стародуба, то есть ту территорию, которую чуть позже А.Н. Насонов определил как территорию «Русской земли»[200].
Идею, высказанную Б.А. Рыбаковым, пытались развить в своих работах Е.И. Тимофеев и И.П. Русанова[201]. Однако при картографировании и учете погребальных памятников в перечень были включены не только памятники IX–X вв., но и последующего периода — X–XI вв., эпохи древнерусской государственности. Подобный принцип базируется на допущении, что уже в государственную эпоху поляне сумели сохранить свой этнографический тип и свои особенности. Однако это допущение противоречит существующим археологическим данным о формировании единой древнерусской культуры с рубежа X–XI вв.
Рассуждая об особенностях погребального обряда полян, И.П. Русанова критически отозвалась о предположении Г.Ф. Соловьевой, связавшей этот обряд с распространением в Среднем Поднепровье христианства[202]. При этом на составленной И.П. Русановой карте очень — хорошо заметно соотношение распространения подкурганных погребений в ямах и погребений с глиняной обмазкой[203].
В.В. Седову, который вслед за Б.А. Рыбаковым, Е.И. Тимофеевым и И.П. Русановой продолжил включать в ареал обитания полян значительные территории Левобережья, тоже пришлось соглашаться с тем, что курганы с глиняными площадками, являющиеся, по его мнению, достоверно Полянским маркером, занимают лишь днепровское Правобережье от устья Ирпеня до устья Роси[204].
Определенность в этом вопросе была установлена после работ А.П. Моци, который однозначно связал распространение обряда подкурганного трупоположения с проникновением христианства во второй половине X в.[205]То есть речь идет уже не о полянах, а о начальном этапе формирования территории Русской земли как раннего государства. Аргументы А.П. Моци поддержал и О.В. Сухобоков, указав на то, что данный погребальный обряд «…будучи обязан своим появлением раннему проникновению христианства… не может служить надежным этнографическим индикатором»
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.
Москва была великим городом и столицей великой державы в XVI–XVII веках. Россия того времени выигрывала большие войны, широкими шагами шла к берегам Тихого океана, мыслила себя как главный оплот истинного христианства. А Москва видела в себе Третий Рим, Второй Иерусалим, но больше всего — особый удел Пречистой Богородицы на земле. Столица православного царства прославлена была не только победами на поле брани и установлением власти на бескрайних просторах Евразии, она и в сфере культуры стремительно развивалась.
Формирование Московского государства в XIV—XV вв. означало не только объединение земель Северо-Восточной, а затем и Северо-Западной Руси в рамках одного государственного образования, но и консолидацию местных элит под властью «государей всея Руси». Этот процесс был значительно растянут во времени, а его интенсивность определялась актуальными задачами внешней и внутренней политики. Процесс адаптации «чужеродных элементов» в служебную систему имел две важные составляющие: способность и целесообразность с точки зрения центральной власти вписать их в сложившуюся иерархию и, с другой стороны, желание самих подобных «элементов» приспосабливаться к действующим правилам игры. В фокусе исследования находится несколько значимых групп: «князья» (потомки местных и выезжих правящих династий), бывшие удельные «вассалы», а также прибывавшие в Москву иностранцы (в первую очередь выходцы из соседнего Великого княжества Литовского)
В книге рассказывается о жизненном пути одного из наиболее известных князей Древней Руси – Владимира Всеволодовича Мономаха (1053–1125). Мономах является единственным древнерусским правителем, оставившим свою автобиографию, входящую в состав знаменитого «Поучения», созданного князем для своих детей, которое сохранилось в Лаврентьевской летописи. Тем не менее личность Мономаха по сей день окутана завесой легенд, самой известной из которых является легенда о «шапке Мономаха» и других «Мономаховых дарах», якобы полученных им от византийского императора.
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.