От прощания до встречи - [83]

На днях я встретила майора возле санбата. Он остановился, пристально меня оглядел и спросил, как зовут.

— Ольга, — ответила я.

— А ее звали Анфиса.

— Кого? — удивилась я.

Он опять остановил на мне внимательный взгляд, и я увидела в нем такую мимолетную радость, но радость эта тотчас же на глазах утонула в давней, застоявшейся боли.

— Жену мою, жену, — ответил он. — Похожа ты на нее.

Сказал и пошел своей дорогой. А когда я поведала об этом разговоре своей подружке, она как-то сразу сникла. Мне и невдомек было, что рассказ мог выбить ее из колеи. Казалось, наоборот: по крайней мере, ясной стала причина его страданий.

Варя думала по-другому. Она слушала меня молча, не шевелясь, а голова ее сама собой клонилась ниже и ниже. Я испугалась и стала тормошить ее.

— Варя, Варя, что с тобой?

Она тряхнула головой, выпрямилась.

— Либо ты, Ольга, наивная, как ребенок, либо хитрющая до невозможности. Неужели не видишь: по душе ему ты пришлась, ты, а не я. Ты, ты!

Напустилась на меня Варя, будто я не подруга ее была, а враг лютый. Обидно мне стало, так обидно, что я не выдержала и разревелась.

— Если даже и вправду все так, как ты говоришь, если я, а не ты пришлась ему по душе, в чем же, скажи, моя вина? Не вижу я своей вины, хоть убей. Не завлекала его, не привораживала, я и видела-то его дважды, двумя словами и обмолвилась-то, а ты…

Обняла меня Варя и тоже расплакалась.

— Прости меня, глупую, — шептала она сквозь слезы. — Это моя тоска бабья на тебе выместилась. Вины твоей никакой нет и не будет, я знаю. Не сердись, Ольгуш, ладно?

— Хорошо, хорошо. Послушай-ка, Варь, а с чего это ты взяла, что я ему?.. Мало ли на кого я могу быть похожа?

— Толчок важен, Олюшка, — ответила Варя. — Приметилось одно, потом другое приглянется и третье… А как поймут тебя и как оценят, когда ни внимания к тебе, ни любопытства?

Пожалуй, она права, подружка моя Варя. Взять хотя бы наш с тобой случай. Не приглядись я к тебе там, в госпитале, не возьми во внимание твое доброе сердце или, к примеру, флотскую твою стать, все у меня было бы по-другому. Сам ты вряд ли догадался бы выделить меня среди наших девчонок, вы с Борисом оба ослеплены были Валентиной. И торчала бы я в нашем уральском госпитале, помогала бы перевязывать раненых, не узнав и не изведав тебя — мою жизнь, надежду мою и счастье.

А доведись мне сейчас с кем-либо из соперниц воевать за тебя, я показала бы, чему научилась на фронте. И силу мою почувствовала бы противница, и тактику, и стратегию.

Где ты? Как ты? Болит нога или перестала?

Боюсь я за тебя. Ни за кого так не боюсь, как за тебя.

4

Мы с Варей и поплакали вместе, и помирились вроде бы душевно, а ладу прежнего меж нами так и нет. У нас, правда, дел прибавилось изрядно — части наши пошли в наступление, — едва успеваем поворачиваться, и все же… В горячие дни дружеское участие и сердечность ценятся вдвойне, если не больше, и холодок, отчужденность в эти дни бросаются в глаза сразу.

Как на грех, нечаянную мою встречу с майором — опять же возле санбата — Варя увидела собственными глазами. Встреча эта длилась минут пять, не больше, — времени не было ни у майора, ни у меня, — но Варя не могла стерпеть и этих минут. Мне остается лишь пожалеть о случившемся. Это тем более достойно сожаления, что разговор мой с майором как раз о Варе.

Дмитрий Сергеевич, едва успев со мной поравняться, вновь заговорил о своей покойной жене и моем сходстве с ней. Я тихонько его перебила и настойчиво посоветовала ему приглядеться к Варе.

— У меня есть муж, — добавила я, — а у Вари — только вы. Вы найдете в ней и сходство с супругой вашей, и новое счастье обретете. Не смотрите на мой вид девчоночий, я и в людях толк знаю, и в счастье.

Моя чистосердечность и напористость произвели действие.

— А что это за Варя? — спросил он, поправляя фуражку. — Я вроде бы должен знать.

— Да вы знаете ее, знаете… Варя Терехова, сестра из нашего санбата. Да вон и она — легка на помине.

Из крестьянского дома, приспособленного под операционную, вышла Варя, держа путь к большому бревенчатому амбару, где лежали, ожидая отправки в тыл, тяжелораненые. Я окликнула ее в надежде, что она подойдет к нам, но Варя, смерив нас недобрым подозрительным взглядом, заспешила своей дорогой.

Дмитрий Сергеевич знал ее, видел раньше. Не знал он лишь о ее влечении к нему. Да и как было знать, когда каждодневные изнурительные бои забрали у него все время, когда видеть ее приходилось лишь издали и то мимоходом?

Весть эта не обрадовала его и не огорчила.

— Сердце у тебя золотое, — сказал он, тихо улыбнувшись. — Сердцем ты на Анфису похожа.

Вот и весь разговор, а Варя подумала бог весть что и опять наговорила мне кучу мерзостей. Я не стала с ней спорить, повернулась и ушла. Обидно было до слез, но я на этот раз не заплакала, гордость не позволила. На сердце камень тяжелый, а я терплю. Дышать стало тяжко, я и это пересилила.

Может быть, и не выдержала бы, если б не один парень. Он еще раненый лежал на поле боя, а в санбате о нем только и говорили. Оказалось, что и майор приходил сюда его проведать, этого парня.

Я уже говорила тебе о нашем наступлении. Оно шло нормально, как его и задумывали, пока не встретили на пути, чуть ли не на самом главном направлении, сильную огневую точку противника. Два пулемета были упрятаны в этой точке, ружья противотанковые, еще что-то. Точку эту наши разведчики не заметили, когда надо было, а теперь она задерживала всю операцию. Оставалось одно — уничтожить ее. Все это понимали, а сделать никто не мог: вражеский огонь был беспощаден. Потеряв десятка полтора опытных бойцов, майор задумался: стоит ли рисковать дальше, не подождать ли новой артподготовки?