От прощания до встречи - [23]

Оно вскоре выглянуло и хоть чуть-чуть помогло им определиться. Они узнали время — полдень, узнали стороны света. В их положении это было немало. Да и само по себе солнце что-то значило. Они подставили ему лица, и души их просветлели. Пожалуй, даже погрелись.

Волна и впрямь катилась на юг, к берегу, и они вынуждены были, отвернувшись от солнца, плыть против волны, к фарватеру. Старшина вдруг побледнел, и его стошнило.

— Голова кружится? — спросил Девин.

— Кружилась, а теперь хорошо стало. Теперь я и до Финляндии доплыву. Там, пожалуй, сподручнее будет, как-никак воевал с ними.

До Финляндии им плыть не пришлось. Через час-полтора их подобрал большой транспортный корабль: Девина, Медведева и кое-кого из друзей, выдержавших девятичасовую балтийскую купель. Среди них был и мичман Лобода.

Поднимая их на борт, помощник капитана сказал, что им дьявольски повезло. В пути корабль подвергся атаке двух фашистских «юнкерсов», было сброшено восемь бомб, одна из них угодила в цель. Полдня как звери вкалывали, чтобы восстановить ход.

— Не знаю, надолго ли, — добавил он. — До Кронштадта еще топать да топать.

Подобранных балтийцев наскоро переодели во что пришлось, напоили горячим чаем. Чай был ароматен и сладок до умопомрачения. Ничего лучше Девин не пивал, он мог поручиться за это своей жизнью.

Но больше всего Девина изумил мичман Лобода. В последней схватке с фашистскими автоматчиками ему прострелили руку, и он никому об этом не сказал. Обнаружили это лишь здесь, при смене одежды, когда увидели забинтованную руку. Когда успел он перевязать рану, а главное — как он с одной рукой стоял девять часов один на один с морем?..

— Война, хлопцы, война… — отвечал мичман. — Она еще не то от нас потребует.

Утром пришли в Кронштадт. На рейде стояло множество кораблей, больших и малых, израненных и невредимых, а среди них особой статьей выделялся красавец крейсер. Девин глянул на него и едва сдержал сердце в груди. Дом есть дом, ничего не скажешь. Теперь одна задача — домой, скорее домой.

Подошел друг-старшина, оглядел рейд.

— Линкор, конечно, тоже хорош, — сказал он. — И грозный, и видный, но уже старик, с нашим красавцем не сравнишь.

— Сколько до него будет? — спросил Девин. — Полмили?

— Ты уж не вплавь ли надумал? — Старшина рассмеялся.

— А что? Опыт у нас теперь богатый.

— Потерпи, немного осталось. Ты знаешь, что вчера вечером наш транспорт-спаситель едва увильнул от немецких бомб?

— Спал как убитый, — ответил Девин.

— Я тоже. Сейчас только и услышал. Одна бомба разорвалась поблизости и вывела из строя рулевое управление. Матросикам опять пришлось попыхтеть, чтоб доставить нас в морскую столицу. Так что не спеши, не обижай их, они ребята боевые.

Их кораблю-спасителю довольно долго определяли место на рейде, а как только был брошен якорь, всех подобранных балтийцев отправили на берег и привели в казарму, где флотским братом можно было прудить не пруд, но целое море. В одежде с чужого плеча выглядели они неказисто, и многие от этого страдали. С чьей-то тяжелой руки их окрестили пловцами, они не обижались.

Желание у них было одно — скорее попасть на свой корабль, надеть свою форму. Но у многих своих кораблей уже не было, им Девин сочувствовал всей душой.

Прибежал, помахивая какой-то бумагой, мичман Лобода и, хмельной от радости, объявил, что после концерта в Доме флота за ними с родного их крейсера припожалует катер. Кинулись к нему, чтоб качнуть, но вспомнили о простреленной руке и решили отложить до выздоровления.

И веселый концерт, и элегантный Дом флота пришлись пловцам весьма кстати. Отступили от слуха пулеметные очереди и взрывы бомб, откачнулись от глаз видения горящих и тонущих кораблей, отогрелись флотские души, озарились улыбками юные лица в зале.

После концерта мичман Лобода построил свою поредевшую команду. Предупредил, что про убогое одеяние надо забыть, строй держать молодецкий. Он мог и не предупреждать, все и сами давно знали, что комендант в Кронштадте строг и лют, не то что в Риге или в Таллине.

От Дома флота до гавани ходу было полмили без гака, и дошли они до нее быстро, не успев как следует войти в шаг. Катер ждал их, покачиваясь на малой домашней волне. Тот самый катер, который неделю назад доставлял их с борта корабля в Таллин. Это доброе флотское постоянство в столь изменчивом мире радовало и обнадеживало.

На крейсере их встретили с почестями. Командир корабля сказал, что они заслужили торжественный салют и что он непременно будет в их честь, этот салют, и не холостыми выстрелами вверх, а точными боевыми залпами по врагу. Немцы громогласно объявили, что крейсер потоплен. Пусть знают: он жив и здоров. Командир добавил, что салют будет совсем скоро, как только вернувшиеся герои наденут свою собственную флотскую форму.

— Сколько вам надо времени? — Командир вынул из кармана часы.

— Двадцать минут, — ответил мичман Лобода.

Чтоб как следует помыться и побриться, погладиться и одеться, нужен был час, а то и два, но мичман по глазам командира видел, что боевые залпы нужны быстрее.

— Добро. — Командир улыбнулся. — Быть по-вашему.

В назначенное время по числу посланных в морскую бригаду бойцов прогромыхало тридцать боевых залпов. Чуть больше, чем требовало командование.