От прощания до встречи - [135]

В последние месяцы она чувствовала особое внимание Юрия Климова. В студенческие годы она была в него влюблена, а он тогда и не догадывался об этом. В ней и теперь теплится то давнее светлое чувство, что будоражило и окрыляло ее. Когда б не оно, разве бы она прощала Юрию его пьяные выходки? Чтоб не выглядеть мерзко перед женой, он приезжал отсыпаться к ней, к Инессе, и она терпела, мирилась с этим.

Первое чувство, какое она испытала, увидев Ирину Вожевицкую, походило больше всего на зависть. Ей нравились черные волосы Ирины, тронутые поспешной сединой, нравилась глубокая посадка глаз, светлых, лучистых, чем-то постоянно изумленных. Невольно привлекали внимание свобода, естественность и удивительное соответствие речи и жестов.

Знала Инесса, прекрасно знала и свою цену, и цену Ирины. Была достаточно умна, чтоб не обольщаться на свой счет. И все же…

Не так давно, расхвалив Юрию по всем статьям его собственную жену, она не без умысла упрекнула его в элементарном невнимании к Ирине. В ответ она услышала нечто необычное: «Скульптура, памятник. Ты не пробовала жить с памятником?» Немножко позже она узнала, что эти слова принадлежали известному московскому поэту, а в ту минуту она была ошарашена и восхищена. Поняла: кроме изящества, тонкого ума, чувства меры бывает еще изюминка, против которой и стойкому мужчине устоять нелегко. Инесса подумала, что бог не обидел ее этой изюминкой, на нее и уповала, полагая, что зрелый мужчина не может не оценить это достоинство. Она теперь точно знала, что влекло к ней Юрия. Одного не могла понять — почему он медлит, почему ждет чего-то.

Неужели она переоценила свою изюминку?

Вопрос свой она повторила мне дважды, и оба раза я промолчал. Если б дело касалось меня, я, должно быть, ответил бы сразу, хотя говорить неприятные слова да еще красивой женщине-однокашнице никому, конечно, не хочется. Но от меня, как я понимал, ожидался ответ за Юрия, и тут я, разумеется, не мог вымолвить ни слова даже красивой женщине. Нежданно обрушилась на меня незнакомая жизнь вроде бы хорошо знакомой женщины, и я едва поспевал усваивать ее зигзаги. В редкие минуты, когда я мог хоть чуть-чуть поразмыслить, на ум мне приходила Раиса с ее завидным женским чутьем. Она едва глянула на Юрия и на Инессу и сразу же узрела прямехонькую нить, протянувшуюся меж ними. Ей не удалось углядеть, из чего и как эта нить скручена — из хлопка, из шерсти или же из искусственного волокна, входившего в моду, с первого взгляда это, наверное, и не разглядишь, — но она простым глазом обнаружила то, что я не увидел бы и в троекратный бинокль.

Мое молчание Инесса поняла по-своему. Допив остывший кофе, она мило улыбнулась и еще милее повела глазами, напоминая о позднем часе.

На улице посвежело, Инесса крепко взяла меня под руку, и вскоре мы примкнули к очереди за такси. Нам повезло: большая компания молодых людей, стоявшая перед нами, умудрилась вместиться в две машины, подкатившие одна за другой. Не замедлила подойти и третья, наша. Инесса жила неподалеку и почти по пути, и мы условились, что я ее подвезу. На повороте ее изрядно бросило в мою сторону, на мгновенье она всем телом прильнула ко мне — может быть, чуть дольше, чем на мгновенье, — и сразу же отодвинулась. Я, конечно, почувствовал это ее движенье, как, разумеется, и то, первое, хоть оно и длилось самую малость, но взял себя в руки и виду не подал, так было лучше — по крайней мере, для меня.

Это слегка озадачило Инессу, однако не такой она была человек, чтоб сразу же отступать. Не утруждая себя раздумьями, она крепко прижалась к моей руке, склонила на плечо голову. Я слышал ее сердце, оно билось гулко, торопливо.

— Может быть, зайдешь? — спросила она за миг до того, как машина остановилась у ее подъезда. Голос ее был глуховат, прерывист, возможно, поэтому ее слова произвели впечатление.

Да-а, непростую задачу преподнесла мне Инесса на прощанье. Друзья мы давние, час вроде бы еще не поздний, можно бы и заглянуть на минутку. Не было бы никаких хлопот, когда б в машине продолжался откровенный дружеский разговор, начатый в клубе. Но разговору, видимо, пришел конец, и очень жаль, что я не смог определить это заранее. Но и несчастную красивую женщину не хотелось обижать.

На помощь пришла сама Инесса, ее предельная откровенность.

— Я сегодня одна, сынуля мой у бабушки, — сказала она, глядя на меня выжидающе.

Но теперь мне было уже легче.

— Ты хочешь, чтоб мы перестали быть друзьями?

— Так я и знала! — воскликнула Инесса и довольно громко расхохоталась. Ее смех радости мне не доставил, но это, наверное, было лучше, чем вериги самых непредвиденных последствий.

— До встречи, праведник! — Она с трудом уняла свой нервный смех, протянула руку. — Придет время — будешь раскаиваться.

Может быть, и буду, подумал я. Но не теперь, не сейчас.

Пока рядом сидела Инесса, я думал о ней. Не мог не думать. Теперь же глаза мои и мысли обращены были к водителю, юному пареньку с веселым задиристым взглядом. Для Инессы паренек не существовал, она его не замечала, а я все время чувствовал его глаз. Прощаясь, я пожелал ему доброй ночи. Он поблагодарил и, как бы спохватившись, заулыбался: