От прощания до встречи - [137]
Ни слова больше не сказал сын отцу, опасаясь взбудоражить его. В другой раз Денис вряд ли стал бы так долго играть с отцом в молчанку, но сейчас его тревожило недоброе предчувствие. Он не заметил, как оно вселилось в него, но оно вселилось и, казалось, успело даже обжиться. Взрослые нередко друг другу советовали не испытывать судьбу — он слыхал это не однажды и даже читал недавно в какой-то книге, — не будет шутить с судьбой и он.
Мать задержалась дольше, чем Денис мог предположить. Время ожидания тянулось мучительно, отсчитывалась едва ли не каждая минута — хуже, чем на самом скучном уроке. Хорошо бы сейчас с отцом о чем-нибудь поговорить — о рыбалке, о походе в лес по грибы, он это любил, — но отец, кажется задремал. Может быть, и хорошо, что задремал: он и с рыбалки мог моментально перескочить на свои обиды, которые сын был не в состоянии уразуметь, как ни старался.
Замок в двери щелкнул в ту минуту, когда Денис внимательно разглядывал в шкафу корешки книг, пытаясь отыскать что-нибудь сверхсмешное. Мать вошла усталая, с двумя тяжелыми сумками. Денис кинулся к ней, взял сумки, отнес на кухню. А мать опустилась в кресло и, положив руки на колени, закрыла глаза.
— Замучилась, ма-а?
— Немножко.
— Ничего себе — немножко. Едва дышишь.
— Что-о ты! Женщины — народ живучий. Две минуты — и приду в себя.
В прихожую почти неслышно вошел отец. Мать, конечно, почувствовала его шаги, но глаз не подняла. Денису казалось, что она их и поднять не сможет из-за усталости.
— Может быть, объяснишь столь позднее явление? — спросил отец спокойным ледяным голосом. Часа два назад все в нем клокотало, а тут не дрогнул ни один мускул. Денису это было не по душе, и он насторожился.
— Сейчас, Юрий, — ответила мать, не поднимая глаз. — Дай чуть-чуть отойти.
— Не хватало мне еще любоваться на пьяную жену, — сказал отец.
— А отчего бы и нет? — По лицу матери пробежала едва заметная улыбка. — Я же пьяным мужем любовалась, и не однажды. Теперь полюбуйся ты.
— Этого не будет!
— Правильно, не будет. Оттого не будет, что пьяной я никогда не была и быть не собираюсь. — Мать открыла глаза и устало, с горечью оглядела отца. — Ищешь ссоры?
— С гулящими женщинами ищут не ссор, — ответил отец.
— Это я-то гулящая? — Мать невольно усмехнулась.
— Отец, я прошу тебя взять свои слова назад, — сказал Денис и шагнул к нему — бесстрашно и задиристо. — Взять назад свои мерзкие слова и немедленно извиниться.
Юрий не ожидал такого поворота и поначалу даже оробел. Не мог предположить у сына такой прыти. Оглядел его с головы до ног — вид у сына был немножко смешной, петушиный, но довольно решительный, — и робость сменилась любопытством. Давно ли был пацан хилый, тростиночка, едва державшаяся на ветру, а теперь… Спорт свое дело делает, через год-полтора и не справишься.
— Я требую, отец. — Сын тряхнул головой. — Вспомни, чему ты меня учил.
Юрия охватил гнев. Дерзость сына была, может быть, и понятна, но обидна. «Не иначе, как женское наущенье», — подумал он. Вспомнить же о том, чему сам учил сына, Юрий не захотел.
— Ты говори, да не заговаривайся, клоп. Молоко на губах не обсохло, а уже с требованиями…
— Может быть, и не обсохло… Я не стыжусь, это молоко матери. — Денис едва сдерживал себя. — Ты оскорбил меня, я прощаю тебе, ты мой отец, родителей не выбирают. Но ты оскорбил мою мать, и я прошу, я требую…
— Заткнись, я разговариваю не с тобой.
— Не извинишься?
— Никогда.
Не успело это жестокое слово раствориться в мягком полумраке прихожей, как раздалась хлесткая пощечина. Сын ударил отца. Невероятно, немыслимо!
С минуту по прихожей плыл отзвук пощечины. Это была страшная минута, и длилась она очень долго. Растерялись все, а больше всех, пожалуй, Денис. Он хотя и хорохорился перед отцом, ссылаясь на его поучения давать сдачи и по-мужски платить за оскорбления, а в жизни своей всерьез никого не ударил. Отец был первый: это ли не ужас? Но Денис раньше всех и опомнился.
— Пойдем, мама, разбирать твои тяжелые сумки, — сказал он. — Прости, отец, по-другому я не мог.
Он подошел к матери, помог ей подняться, и они вместе двинулись на кухню.
Юрий же возвратился в комнату, не спеша оделся и тихо вышел.
На кухне тоже было тихо, мать и сын смотрели друг на друга молча. Когда в прихожей едва слышно щелкнул замок, Ирина встала, подошла к сыну и притянула к себе его чубатую голову.
— Все бы, сынок, ничего, — сказала она печально, — да тебя вот жалко. Без отца теперь останешься.
Сын прижался к ней и ответил, что все эти минуты думал не о себе. Сам-то он не пропадет — какой-никакой, а мужчина, — а вот каково ей будет без мужа?
Через час позвонил Юрий и довольно спокойно сообщил, что жить он так больше не может и что на днях намерен подать заявление о разводе.
Ирина ответила согласием.
В суете и в заботах я довольно долго не мог повидать Юрия. А повидать хотелось, тревога за его судьбу не оставляла меня. Издали я раза два мельком видел его, и он вроде бы замечал меня, а встретиться и поговорить не удавалось. Мне даже казалось временами, что он избегал встреч со мной.
Однажды в клубе мы столкнулись лицом к лицу, и деваться ему было некуда.
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.