От первого лица - [2]
А что такое?
Представляешь, мы с ним квартиру на Вавилова сняли на паях у Володи Меньшова, ну, для тихого времяпрепровождения. Дни поделили — ему понедельник, четверг и пятница, мне остальное, воскресенье Меньшов за собой оставил. И чем дело кончилось? Жена у Леши уехала на месяц в Клайпеду, так он там на три дня заперся с какой-то телкой, на звонки не отвечает и не открывает. Ну, не сволочь, скажи?
Бесполезное тогда получается твое знание. Потому что я с ним третий месяц уже не разговариваю вот ровно по этой же причине.
В смысле? Из-за квартиры?
Да нет, там другое, долго рассказывать, но сволочь та же самая.
Значит, говорит Валера, нужен Илья. Он с ним общается, они даже дела какие-то совместные завели, я слышал. Аферист с аферистом всегда договорятся. Вот пусть Илюха из него бабки и достает.
В итоге образовалось у нас акционерное общество. Каждый пайщик внес свой вклад. У меня была просроченная открытка, у Валеры — действующая бухгалтерша, Леша был при деньгах, а Илья между всеми нами посредничал.
Дело сдвинулось с мертвой точки, но едва не кончилось крахом.
Виновата, оказалась, естественно, советская власть с ее дефицитом, с одной стороны, а с другой — с ее же избыточной щедростью.
Пять покрышек можно было купить на одну открытку. А нас четверо. Хорошо, предположим, Валера забирает себе одну на запаску. Остается четыре на троих. Я считал, что мне положены два колеса — как держателю единственного документа, позволяющего этой операции совершиться. Леша утверждал, что без его денег все предприятие не стоит и выеденного яйца. Илья выпячивал свою роль посредника и миротворца. Под конец и Валера не выдержал — что вы все будете делать без моей бухгалтерши, говорит, я тоже на два претендую. Мы переругались насмерть, и трест грозил лопнуть, не начав свою деятельность.
Выход придумал, естественно, Илья, чьи позиции были самыми уязвимыми, поскольку в разгар выяснения отношений все уже разговаривали со всеми и без него. Давайте, предложил он, сделаем так — купим пять колес и продадим их на толкучке, Леше вернем начальный капитал, а то, что сверху, поделим поровну на четверых. Без резины останемся, но хотя бы с наваром.
Во, сказал Валера, видал проходимца? Все остальные хоть чем-то торгуют, а этот — воздухом.
Но уже сил дальше препираться не было, и все пайщики согласились с Илюхиным планом.
Осуществить его вызвался я. Ну, задняя мысль, конечно, при этом присутствовала. И была она нехитрая. Рублей двадцать-тридцать отогну от общей кассы, думаю, потому что право имею — в конце концов, кто тут именинник и даже юбиляр вообще-то, а вам об этом знать не обязательно.
В Южном порту все прошло как по маслу. Бухгалтерша Тамара, переваливаясь под тяжестью собственного живота, сама отвела меня на склад, откуда я вышел счастливым обладателем пяти новых, издающих острый химический запах колес.
В ближайшую субботу повез их продавать. Толкучка происходила в ночь на воскресенье и не имела постоянной прописки, она все время кочевала по Московской кольцевой дороге на отрезке между Дмитровским и Алтуфьевским шоссе. Торгующие выстраивались на обочине, подъезжали покупатели, через какое-то время возникали гаишники, которые лениво гнали этот табор с облюбованного места. Все послушно собирали товар — колеса, крылья, капоты, фары, распредвалы, карбюраторы, все то, короче, что не купить было в магазине — и перемещались на километр дальше.
Приехал, встал, открыл багажник. Спать охота, но жажда наживы сильнее. Для начала, думаю, поставлю максимальную цену и еще пять рублей сверху. Не станут брать — через час пятерку сброшу, и так, пока не купят.
Минут через сорок подходят два мужика. Фонариком посветили на мою резину, пощупали — почем? Я назвал цену. Они предложили пятерку сбросить. Молодец я, думаю, все правильно рассчитал. Помялся для вида и уступил.
Они деньги отсчитали, резину мою к себе в багажник переложили. А теперь говорят, предъявите, пожалуйста, документы. И сами удостоверения достают. ОБХСС. Вы, сообщают, совершили действия, идущие вразрез со статьей двести семнадцатой Уголовного кодекса. Спекуляция, значит, а какая часть — первая, или вторая, в особо, то есть, крупных размерах — это еще предстоит установить.
Вот же черт. Нажился, называется. А и справедливо, думаю, по большому счету, нечего было у своих крысятничать, хотя они бы точно так же поступили на моем месте, тут сомнений никаких.
Ладно, не поперло, бывает.
Оступился, говорю, мужики, даже и оправдываться не стану. Вину признаю, каюсь, черт попутал, готов нести заслуженное наказание.
Сколько, про себя решаю, дать-то им? Рублей двадцать — хватит? Гаишникам обычно больше трешки не давали, когда те прикапывались к торгующим — а не хочешь платить вообще, тоже имеешь право, просто в этом случае придется менять дислокацию и вставать где-нибудь на отшибе. Но эти-то — ОБХСС, и предъявляют они не остановку в неположенном месте, а спекуляцию, тут трешкой не обойдешься.
По червонцу — нормально будет?
Они переглянулись. Вы что же, Владимир Львович — это они мои права изучили, — взятку предлагаете? Должностным лицам, находящимся при исполнении?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор этой повести Владимир Павлович Матвеев — активный участник установления Советской власти и борьбы с белогвардейцами на Урале. Он родился в 1898 году в Перми. В августе 1917 года, будучи студентом, вступил в большевистскую партию. В 1918–1920 годах был на советской, военной, партийной и газетной работе в Перми, Екатеринбурге и других городах Урала. Позже работал в Петрограде — Ленинграде, где и написал повесть «Золотой поезд» (другое название «Комиссар золотого поезда»). В предисловии к одному из изданий повести писал о своей литературной работе: «Я занимался журналистикой, военной и партийной работой и никогда не думал писать повести и рассказы. Но вот однажды в кругу своих друзей я рассказывал о том, как мы боролись на Урале за Советскую власть. Когда я кончил рассказывать, все молчали.
В книгу вошли три романа Шарля Эксбрайи: «Семейный позор», «Мы еще увидимся, детка!» и «Ночь святого распятия».
Предлагаем вашему вниманию сборник детективных романов популярного французского писателя Шарля Эксбрайя.
В настоящий сборник под общим названием «Убийство на почве любви» вошли три романа: «Не сердись, Иможен», «Овернские влюбленные» и «Вы помните Пако?».