От Пекина до Нью-Йорка - [43]

Курс «пусть расцветают цветы, пусть соперничают все ученые» был рассчитан также на то, чтобы показать всему миру «демократичность», пример «нового подхода» к культуре, превзойти в этом отношении Советский Союз. Заведующий отделом пропаганды ЦК КПК Лу Динъи на совещании ведущих деятелей науки и культуры в мае 1956 года заявил, что «необходимо не только укреплять народную власть, развивать экономику, просвещение и усиливать государственную оборону, но и обеспечить бурное развитие литературы, искусства и научной работы… Все, если только они не являются контрреволюционерами, пользуются свободой вне зависимости от того, пропагандируют ли они материализм или пропагандируют идеализм».

В Китае все еще продолжала существовать обладающая политическими правами буржуазия; относительная немногочисленность пролетариата и преобладание в составе населения крестьян и мелкой буржуазии создавали весьма благоприятную почву для возникновения и процветания буржуазно-идеалистических концепций.

Вначале этот курс касался лишь литературно-художественной деятельности, просвещения, науки, что привело к некоторому оживлению в сфере литературно-художественного творчества, подготовленного всем ходом развития зарождавшейся в стране социалистической культуры. Увеличился выпуск литературы, вернулись к творчеству старые художники, писавшие в национальном стиле «гохуа», расширился театральный репертуар, зазвучала современная музыка, воскресли запретные ранее темы человеческих взаимоотношений, любви и т. п. Стали предприниматься шаги по улучшению жизненных условий работников просвещения, (науки, культуры. Начало сокращаться количество безработных интеллигентов. Наряду с этим немедленно стала давать себя знать путаница, вызванная в умах призывами к «расцвету всех цветов» в области идеологии, к «соперничеству» в сфере философии и других общественных наук.

Курс на «расцвет всех цветов», первоначально заявленный как политика, направленная на «расцвет литературы и искусства», стал распространяться на все сферы идеологии и политики. Толчком к этому послужила новая кампания «за упорядочение стиля работы», объявленная в феврале 1957 года. Сфера действия этой кампании должна была охватить не только членов партии, как это было в аналогичной кампании 1942 года, но и все слои населения, включая буржуазию. Основная задача пропаганды, казалось, сводилась к одному: заставить представителей всех слоев населения, не только работников культуры, как можно активнее включиться в критику, причем критиковать главным образом партию и по политическим вопросам.

На Всекитайском совещании КПК по пропагандистской работе Мао Цзэдун заявил, что ЦК партии считает: «Нельзя «свертывать», можно только «развертывать»… «развертывать» — значит дать людям возможность свободно высказываться… не пугаться ошибочных суждений, не пугаться ничего ядовитого… не надо бояться «развертывания», не надо бояться критики, не надо бояться «ядовитых трав»[30].

Газета «Дружба», издававшаяся на русском языке и предназначенная главным образом для советских специалистов, не печатала материалов, которые публиковались в китайской прессе. Китайские коллеги в разговорах обходили эти вопросы. Но кое-какие материалы доходили до нас.

В кампанию вовлекалось и студенчество. Организаторы кампании указывали, что участие в курсе «пусть расцветают все цветы» должно выработать у студентов умение различать ошибочные и правильные теории. С этой целью разрешалось даже читать философские идеалистические курсы при наличии соответствующих преподавателей и при условии предоставления полного текста лекций.

В учебных заведениях: Дипломатическом институте, Пекинском университете, Политехническом институте и др. — были прекращены занятия. Не работали учреждения. Студенты и профессора, служащие и актеры, ученые и рабочие митинговали.

Не только разрешались, но и поощрялись выступления с критикой любых руководящих государственных и партийных работников (за исключением Мао Цзэдуна), министерств, ведомств, политического и общественного строя, идеологии и культуры. На стенах института красовались «дацзыбао» и листовки, в которых критиковались партийные и государственные деятели, политическая система и т. д. Кое-где попадались антисоветские лозунги. Как-то в Дипломатический институт приехал министр высшего образования Ян Сюфэн. Когда он вышел из здания и направился к автомашине, он ее не узнал. Все стекла, дверцы и крыша были заклеены листовками. Министра называли контрреволюционером, бюрократом, бездельником; критиковались система экзаменов, учебные программы.

В один из дней мы побывали в Пекинском университете. В центре большого двора на зеленой лужайке была поставлена трибуна с микрофоном. Каждый студент, профессор или преподаватель мог выступить с любой речью, выдвинуть любую теорию, критиковать кого угодно (кроме председателя Мао).

Как мне рассказывали китайцы, речи недоучившихся юнцов в университете были полны курьезов. Так, один из ораторов заявил, что он, изучив всю мировую историю, пришел к выводу, что действительно выдающихся теоретиков в мире существует лишь три: Конфуций, Маркс и… он сам.