От Падуна до Стрелки - [19]

За «лосятами» река ускоряет бег, и на ней широкой подковой обозначаются буруны — очередная шивера. Из воды поднялся и идет к нам навстречу высокий мыс, он, как двойник, походит на Пурсея — также уступами тянутся кверху диабазовые колонны, также пустынна его верхушка, на которой лишь полощется красный флаг. Это и есть легендарный Толстый мыс.

Нашу лодку изрядно мотает на шивере — Виктор на прощание решил пощекотать мне нервы. Сразу за мысом взлетаем еще на одну шиверу, небольшую и вполне мирно настроенную. Последний поворот, позади невысокая скала — Тонкий мыс, и лодка сворачивает в протоку. На крутом откосе видны деревянные домики, вдоль берега стоят катера и баржи, а у острова, задрав хобот с ротором, застыл земснаряд.

От Братска пройдено триста пятнадцать километров, четвертая часть пути до Стрелки и, может быть, самая трудная.

Причаливаем к берегу рядом со странным судном — баржа не баржа, пароход не пароход. На его борту надпись: «Путейская № 28». Еще не веря в удачу, робко спрашиваю матроса, вышедшего на палубу, не из Кежмы ли они? И слышу в ответ короткое:

— Оттуда.

Ура! Путь на Кежму открыт!

У ТОЛСТОГО МЫСА

Вот я и добрался в район среднего течения реки: отсюда до Байкала около тысячи километров и почти столько же до Стрелки. Нет на Ангаре столь отдаленного от мира уголка: к Толстому мысу не летают рейсовые самолеты, сюда еще не проложены ни автомобильная, ни железная дороги, а по воде можно пройти с большими трудностями лишь от Братска. И в то же время, пожалуй, нет другой такой таежной стройки, куда бы не стремились люди из всех уголков Советского Союза.

Почему же решили воздвигать огромную гидроэлектростанцию в таком отдаленном месте, не дожидаясь, пока он будет связан надежными путями с обжитыми районами?

Толстый мыс — северо-западная граница большого района Приангарья, названного геологами и географами Ангаро-Илимским бассейном. В междуречье Ангары и Илима лежит необыкновенно богатый край. Братская и Усть-Илимская ГЭС, стоящие на его флангах, дадут электроэнергию, без которой невозможно создать здесь города и поселки химиков, металлургов, лесорубов, горняков, десятки разных заводов и комбинатов.

Много уже писали о Коршунихе, Татьяновском и Рудногорском месторождениях железной руды. Расположенные недалеко от Ангары, они получили энергию Братской ГЭС. Горнообогатительный комбинат в Железногорске— центр нового, горняцкого района — один из крупнейших в стране: ежегодно на его фабриках будет перерабатываться пятьдесят четыре миллиона тонн горной массы, и металлургические заводы Сибири получат пять миллионов тонн обогащенной железной руды.

Но Железногорск недавно приобрел «опасного» конкурента. Несколько лет назад таежный охотник Федор Волошин принес в Нижне-Илимский районный комитет партии кусок темного тяжелого камня. Секретарь райкома сразу определил — магнетит и тут же по телефону попросил зайти к нему Владимира Михайловича Макарова — начальника Ангаро-Илимской комплексной экспедиции Иркутского областного геологического управления. Макаров пришел через десять минут, долго вертел камень в руках и весело подтвердил:

— Магнетит, и отменный. Где нашел?

Волошин долго рассказывал, как ходил на охоту, как забрался на вершину какой-то горы, где и увидел магнетит. Он уверял, что вся верхушка состоит из такого же камня. Макаров подвел охотника к карте и попробовал выяснить, где же эта гора. Волошин водил пальцем по зеленому листу, громко читал названия рек, деревень, урочищ, а потом виновато заморгал и признался: в карте он не силен. И тут же предложил проводить геологов к таинственной горе.

Отряд повел Евгений Ознобихин. Путь был нелегким: нехоженая тайга преграждала геологам дорогу завалами бурелома, болотами, глубокими распадками. Наконец, выбившись из сил, они добрались до озера, в котором было видимо-невидимо рыбы. Старый изюбрь, со свистом втягивавший воду, поднял голову, украшенную ветвистыми рогами, удивленно оглядел людей и, напившись, гордо ушел в чащу. Никто из геологов не снял с плеча ружья — изюбрь их не интересовал. Все смотрели на гору, поднимавшуюся рядом с озером. Она напоминала большую ковригу хлеба. Кто-то предложил:

— Коврижка, так, что ли, окрестим эту гору.

Поднялись на вершину. Из-под травы торчали большие глыбы. Даже не отбивая куска от них и не глядя на место свежего излома, Ознобихин сказал:

— Ну конечно, магнетит.

Через некоторое время вертолет доставил по частям на Коврижку буровой станок. Заложили скважину, бурили долго, дошли до трехсотметровой глубины, но нижней границы магнетитового пласта так и не обнаружили.

Геологи продолжали шарить по тайге. Скоро на их картах появились названия двух новых месторождений железной руды: Нерюнда и Копаево. Еще окончательно не подсчитаны запасы нового бассейна, но уже ясно: в трех горах руды не меньше, чем в районе Железногорска.

Когда-то противники строительства Усть-Илимской станции задавали авторам проекта вопрос, куда они думают девать ее энергию — рядом же Братская ГЭС. Теперь это уже никого не волнует, наоборот, сейчас беспокоятся о том, хватит ли энергии Усть-Илима. Решено начать разработку залежей руды на Коврижке, Нерюнде и Копаеве. А ведь железо — не единственная находка геологов в этом крае. Восьмиметровые пласты угля выходят на поверхность недалеко от линии Братск — Толстый мыс, найдены шпат, известняки, различные металлы и, наконец, бокситы. Под Братском уже строят мощный алюминиевый комбинат. Он один заберет значительную часть годовой выработки энергии Братской ГЭС. А чем же питать другие заводы, которые появятся в ближайшие годы в Братско-Тайшетском промышленном районе, — лесохимические, машиностроительные, металлургические; кто же даст энергию в Сибирское кольцо для Алтая, Кузбасса, Красноярского края, Новосибирской, Томской, Иркутской областей? Нет, без Усть-Илима не обойтись, его энергия, как воздух, нужна Сибири, краю, где невиданными темпами развиваются производительные силы.