От Копакабаны до Амазонки - [80]

Катер компании согласился подвезти нас до буровой установки. Спускаемся по неприветливой Мадейре рядом с вырванными деревьями, задравшими свои скрюченные корни к небу. Разражается гроза, вокруг вода; в десяти метрах ничего не видать, мотор работает на малом газу: можно столкнуться с чем-либо. Но, вновь победно сияя, выныривает солнце, заливая светом немой, без единого просвета враждебный лес и дикие берега, где не видно ни одинокой хижины, ни причаленной пироги, дымка — никакого признака человека. Мы наедине со слепящим солнцем, водой и деревьями. Есть ли мир за пределами этого?

Вверху, у истоков Мадейры, в 800 километрах отсюда, проложена железная дорога, по которой раз в неделю курсирует паровичок. Чтобы выкачать боливийский и перуанский каучук, манаусские магнаты еще в 1872 году задумали построить железную дорогу Мадейра — Маморе в обход недоступных порогов Мадейры. Проект прозябал под сукном, американские компании с опаской глядели на болота и лесные завалы, на полчища москитов и трудности с доставкой продовольствия. Но разве Манаус мог отступиться перед какими-то 360 километрами стального пути? Он должен был закрепить монополию на каучук, цены на который головокружительно ползли на бирже вверх. Одна филадельфийская фирма подрядилась на дело и навербовала со всего света рабочих. Итальянцы, однако, вскорости взбунтовались, бросили стройку и убежали в Боливию; другие уходили поодиночке… Ни один из них не вернулся. Когда от рабочих осталась одна треть, предприниматели бросили затею: восемь километров пути истощили их энергию и капиталы.

Но обезумевшие сборщики резины не желали расписываться в своем поражении: разве не они в 1902 году в погоне за латексом не колеблясь перешли боливийскую границу, развязали войну, вынудили Рио прислать войска и отторгли от Боливии — единственная захватническая война в истории Бразилии — территорию Акри, так и оставшуюся неосвоенной? Каучуковый курс мчался галопом, каждый час промедления вызывал приступ бешенства. В 1907 году американцы, набрав рабочих с бора по сосенке, вновь взялись за дорогу. На штурм было брошено 10 тысяч человек. Но одновременно в строю оставалось не более трех тысяч; за три года в лагерной больнице перебывало 30 тысяч человек; из 600 немцев 300 умерло в первые три месяца, остальные угасли по мере строительства, а 60 оставшихся в живых, истощенных и отчаявшихся, удрали в джунгли. Никто не всплыл оттуда. В 1913 году первый паровоз, закрытый щитками от стрел индейцев, весело просвистел по единственной колее железной дороги, где каждая шпала обошлась в одну человеческую жизнь. Слишком поздно! Семена Уикхэма процветали в Малазии, дикий латекс Манауса кубарем катился вниз. Остались умершие без покаяния и без смысла.

Какой-то человек до сих пор эксплуатирует линию, он переклепал паровозик, вырвал росшее в топке дерево и за кругленькую сумму арендовал вдрызг расшатанную платформу, прикрытую со всех сторон от солнца и индейских стрел деревянными щитами. Эти 360 километров состав проходит за 36 часов. Время от времени он опрокидывается, иногда наконечник с кураре вонзается в щит… фольклор зеленого ада[63].

Показывается РО 2 AM. Шесть часов судно спускалось по течению Мадейры, и мы потеряли ощущение времени, двигаясь в одном и том же неизменном кадре. И вот теперь РО 2 AM. У берега два дома-баржи, выше — три деревянных домика. В восьми километрах от этого «порта» вонзившийся уже на 1471 метр бур своим острым наконечником прощупывает землю. Терпение, о, сколько нужно было терпения, чтобы притащить сюда четыре двухэтажных плавучих жилища, снабдить необходимым 67 человек, доставить тракторы, бульдозеры и буровую технику. Сезон дождей усугубляет трудности до невозможного, грузовики буксуют, люди проваливаются: чтобы добраться до вышки, уходит два часа скользкой грязи и мошкары. Но на баржах — двухместные комнаты с решетками, вентиляторами, душем и фильтрами для воды, столовая, движок, холодильники и аптека с фельдшером, постоянная радиосвязь с миром живых. Современный комфорт в доисторических условиях.

На буровой установлена круглосуточная восьмичасовая смена. Дома играют в карты, поглощают книги или ловят пиракуру. Врач и дантист наезжают один раз в месяц, письма и газеты приземляются два раза в неделю; руководство и специалисты каждые полтора месяца имеют десять дней отдыха, механики и администрация — каждые три месяца по 18 дней. Это не считая традиционных четырех недель ежегодного отпуска. Рабочие на буровой, набранные на месте, не пользуются этой возможностью, да и куда им ехать? Они ведь здешние.

«Петробраз» бесплатно довозит отпускников даже до Белена. Также бесплатно он кормит работников на баржах, бесплатно выдаются простыни, мыло, и, кроме того, простой бурильщик получает от 100 тысяч до 200 тысяч крузейро. 1200 долларов получает американский геолог, застенчивый человек, который не решился сам представиться, а затем с трогательной верой втолковывал мне, что Амазония является крупнейшим осадочным бассейном в мире. Не много ли? За пот, застилающий глаза, за пухнущие от мошкары конечности, за прыщи, выступающие мгновенно на губах и под мышками, за боль в животе и ватные ноги, за пустой звон в голове… это у меня, а ведь мне не надо по восемь часов в день бурить землю, к тому же сейчас зима… это даже мало. Даже если вспомнить, что половина плавучего квартала Манауса живет на то, что получают здесь 67 добровольцев нефтеразведки.