От и До. Книга 2. Свидетельства бывших атеистов - [62]

Что он приобрел в Православии, чего не было в протестантизме. Здесь, наверное, стоит говорить о двух аспектах. Первый аспект: это для меня лично. Я был пастором, директором миссии. И вдруг, я, как бы, теряю все на самом деле. И в этом был весь смысл в моей жизни. То есть, восемнадцать лет, это вся моя жизнь, большая часть такой осознанной взрослой жизни было потрачено на это. И кем теперь я буду? Что я буду делать?

И ведь когда я переходил в Православие, мне никто не обещал, что: слушай, ты сейчас переходишь в Православие, а через год мы рукоположим тебя в священники. Такой идеи не было как таковой. Хотя я задавал такой вопрос: возможно ли мне быть в конце концов священником? Ну, возможно. Все возможно, да. Если там будут сохранены определенные вещи. Если там то, если там это.

И для меня все равно вопрос был такой, что я понимал, что в девяносто втором году я встретился с Богом. А лучше сказать, что Бог Сам нашел меня в этот момент. Я действительно поверил в Господа Иисуса Христа. В Его Жертву искупительную, в Воскресение, во все. И пошел за Ним. Но, пойдя за Ним, я оказался вне Церкви. И вот, огромное количество лет я провел, просто делая что-то, пытаясь служить Ему, но не зная Его. Потому что оказался вне Церкви.

И это страшно, потому что Церковь — это Корабль Спасения. И вот этот образ корабля, он такой, очень сильный образ, правильный. И я пытаюсь на какой-то палочке переплыть океан, когда есть корабль. А вообще, смысл моей жизни в чем? Для чего это все?

И поэтому, когда меня приняли в Православную Церковь, я был счастлив, и я был готов быть просто мирянином, в то время. Прямо такое решение было у меня абсолютно. У меня все равно была профессия — я фотограф, и я думаю: «я буду просто заниматься фотографией». И такое спокойствие наступило в нашей семье, мир такой. Моя жена до сих пор вспоминает. Говорит: «может быть, лучше стоило оставаться фотографом?»

Вот это вот понимание, что ты в Церкви, оно дороже всего. И сейчас я смотрю на ряд людей, которые уже стали православными, и я вижу, насколько они ценят Церковь. И знаете, абсолютно неважно, что там. Может, мачта подгнила, иди доска где-то выломалась. Или еще какие-то проблемы. Это все такие пустяки. Вот для протестанта, который перешел в Православную Церковь, это все ерунда. Какие-то церковные политики, где-то кто-то, где-то что-то, какие-то слухи, какие-то брожения в Церкви, которые для просто православного человека, может быть, существенны. Какие-то расколы даже кто-то пытается делать, за что-то бороться, знамя какое-то поднимать. То для нас это было вообще все равно.

Нам неважно, какая Церковь. Мы понимаем, что идеального ничего быть не может, потому что мы все люди. Поэтому, это такой важный момент. Что получает протестант? Он получает Церковь.

Второй момент, это уже момент священства. Потому что те люди, которые были пасторами и служили… То есть, кто такой пастор? Протестантский пастор. Это же человек по сути своей зачастую абсолютно бескорыстный. Который пожертвовал практически всем для того, чтобы проповедовать людям Евангелие.

То есть, в общем-то, все мотивы у пасторов протестантских, они такие, хорошие, правильные. Но он оказался опять не там. И у него нет никаких инструментов, чтобы спасти людей. И уже когда я стал священником, прошло какое-то время, мне задали такой вопрос однажды:

— Чем отличается служение пастора от служения священника?

Я сказал:

— Тем, что священник может не только говорить о чем-то. Он может это и сделать.

То есть, речь идет о Таинствах. То есть, если пастор может только говорить о том, что: давайте откажемся от греха, давайте бросим это, то священник может поисповедовать. И это настолько удивительное действие. Я понимаю православных людей. Есть такая поговорка, что когда человек живет постоянно среди гор, он перестает замечать эту красоту.

Когда православные люди постоянно живут в таком мире, для них это нормально. Это обычная вещь. А для протестанта, который пришел в Православие, для него это настолько остро так зажигается, ярко: «исповедь? Ничего себе! Как замечательно!» И даже до сих пор — я исповедую кого-нибудь из священников, из наших, он говорит: «Господи, как замечательно, что есть исповедь! Есть это Таинство! Вообще, что оно существует!»

И все остальное тоже. Крещение, венчание… Что делает пастор? Он просто благословил там, помолился как мог за брачующихся. А здесь целое Таинство. И, конечно же, если мы касаемся непосредственно Таинства Причастия Тела и Крови Господа, когда мы можем прикоснуться не просто к символам, не к чему-то там «около», не к книгам, а непосредственно к Христу, если об этом думать серьезно, размышлять, то это просто выносит нас в такие мысли невероятные.

В такой, я бы даже, может быть, сказал в восторг неописуемый, что слезы начинают течь. Потому что ты даже не можешь до конца понять, что Сам Бог дает тебе Тело и Кровь. Чтобы ты вкушал и становился причастником Его Естества. Как это? Это невероятно! И это есть в Церкви, вот оно, существует столько лет, а мы где-то ходили там, да, и этого ничего не имели. Это страшно.