От «Черной горы» до «Языкового письма». Антология новейшей поэзии США - [44]

считайте пять),

взаперти, пристрастился к таблеткам,

поступление и выписка из

психиатрических заведений,

склонность к самоубийству

(однажды едва не совершил,

но – продолжать ли?

Рассказать вам все?

Я не в силах. Как подумаю

об этом, что

в пятьдесят один, я,

Джим Псих, еще

до сих пор жив и дышу

глубоко, это, я думаю,

чудо.

Арки

зданий, этого здания,

обрамляют поток окон,

обрамленных белым кирпичом. Это

здание огнеупорно; или

может и нет; обстановку эвакуировать

в первую очередь: нет, пациентов. Пациенты

по воскресеньям гуляют в маленьком садике.

Сегодня некоторые вышли за стены

по групповому пропуску. Погулять по улицам

и сделать покупки. Так что еще нового? Небо

медленно/быстро превратилось из синего в серое.

Серый, в котором дым стоит столбом.

Бельё

Это то мгновение?

Нет, еще нет.

Когда наступит это мгновение?

Возможно, никогда.

Должен ли я упорствовать?

Сегодня утром я

поменял постельное белье.

За ленчем я наблюдал,

как кто-то перетряхивает

белье, складывает его

и прячет в комод.

Потом миг

сигареты.

Сейчас это мгновение

истекает из меня

на ручку и

пишет.

Я рад, что у меня

свежее белье.

13 февраля 1975 года

Завтра – день Св. Валентина:

завтра буду думать об

этом. Всегда нервный, даже

хорошо выспавшись, хотел бы

опять вскарабкаться в сон. Солнце

сверкает на вчерашнем свеже –

выпавшем снеге и ровновчера

он превратил мир в лиловатые

и розовые, и иссиня-стальные

здания. Хелен неугомонна:

скоро уходит. И что потом

я буду с собой делать? Кто –

то смотрит утреннее

ТВ. Я еще до этого

не дошел. Мне хотелось бы сдавить

снежинки в книге, как цветы.

Сон

Друзья, которые приходят навестить тебя,

и друзья, которые не приходят.

Погода за окном.

проколотое ухо.

Утреннее напряжение и спазмы.

Бумажная кружевная салфетка на тарелочке.

Мандарины.

Февральский день: сердце –

видные печенья на св. Валентина.

Как Кристофер, отвергнутый святой.

Жесткая женщина с черными волосами.

«Мне надо поправить парик».

Золотой и серебряный день идет на убыль.

Лунный серп.

Лед на окне.

Передайте мои сердечный привет и любовь, ох, кому угодно.

Времяпрепровождение

Я беру заправленную ручку и верчу ее в руках.

После метели –

холодные дни съеживающегося снега.

В часы посещений машины

под моим окном создают

затор. Быстро

движущийся человек командует,

загоняя большие машины,

как скот. Странно, все

движется как-то. Я читаю

тупой детективный рассказ. Я

стригу ногти: они тверды,

как железо или стекло. Щипчики

все время соскальзывают с них. Сегодня

меня трясет. Бритье, ванна.

Болтовня. Утренняя газета.

Сижу. Гляжу. Тупо соображаю.

ТВ. Дремучий образ жизни.

Что

Что в этих таблетках?

После ланча, а я силюсь

не закрывать глаза.

Ох, поговорить бы

с кем-нибудь.

Даже собака сойдет.

Зачем они стучат молотком

по железу на улице? И что это

за генератор, чье

яростное жужжанье врывается

в окно? Что есть

стихотворение вообще?

Нарциссы, вереск

и фрезии – все

говорят со мной. Я

отвечаю, как св. Франциск

или волк из Губбио.

1980 Ян Пробштейн

Кеннет Кох (1925–2002)

Вариация на тему Уильяма Карлоса Уильямса

1

Я порубил дом, который ты приберегала, чтобы пожить следующим летом.

Мне жаль, но было утро и мне нечего было делать,

а его деревянные бревна были так притягательны.

2

Мы с тобой смеялись, глядя на цветы алтея,

а потом я обрызгал их щёлоком.

Прости. Я просто не ведал, что творю.

3.

Я отдал деньги, которые ты отложила на жизнь в следующие десять лет.

Человек, который просил денег, был в таких лохмотьях,

и дул резкий мартовский ветер, и на крыльце было сыро и холодно.

4

Вчера вечером мы пошли на танцы, и я сломал тебе ногу.

Прости меня. Я был неуклюж и

Хотел, чтобы ты была в этой палате, где я – лечащий врач!

1962 Ян Пробштейн

Западный ветер

Это гуденье труб океана западной стали

Заставляет меня слушать

Расставанье деревьев,

Как несдержанные улыбки в

Штормовом пальто, евангельски пошитом

Из витого стекла и серебряных нитей,

Когда звезды в моей голове, и мы

Вместе и врозь, друг юности моей,

Недавно встреченный мной – частица вселенной,

В наших пальто, правдоподобный двойник

Свежих течений сомненья и

Мысли! Зимний климат,

Присущий для Южного полушарья, и где

Именно я предлагаю тебе одеться,

И в эту бурю, вдоль по зубам улицы,

В неумеренном климате этой двойной рамы вселенной.

1969 Ян Пробштейн

Магия чисел

Магия чисел – 1

Как странно было слушать, как двигали мебель в квартире этажом выше!

Мне было двадцать шесть, а тебе – двадцать два.

Магия чисел – 2

Ты спросила меня, не хочу ли я побегать, но я сказал «нет» и пошел пешком.

Мне было девятнадцать, а тебе было семь.

Магия чисел – 3

Да, но неужели Х и впрямь любит нас?

Нам было обоим по двадцать семь.

Магия чисел – 4

Ты похож на Джерри Льюиса (1950).

Магия чисел – 5

Дедушка и бабушка хотят, чтобы ты пришел к ним на обед.

Им было по шестьдесят девять, а мне было два с половиной.

Магия чисел – 6

Однажды, когда мне было двадцать девять лет, я встретил тебя,

и ничего не произошло.

Магия чисел – 7

Нет, конечно, это не я пришел в библиотеку!

Коричневые глаза, пунцовые щеки, каштановые волосы. Мне было двадцать девять,

а тебе – шестнадцать.

Магия чисел – 8

После того, как мы позанимались любовью однажды ночью в Рокпорте, я вышел на

улицу и поцеловал шоссе,

в таком я был улете. Мне было двадцать три, а тебе девятнадцать.