От Андропова к Горбачёву - [90]

Отсюда его дальновидный шахматный ход, исключительное значение которого могут понять только посвященные: снятие верховного чекиста Федорчука с поста министра внутренних дел СССР и назначение на его место своего приятеля, коллеги и непосредственного соседа, когда Горбачев работал на Северном Кавказе, — бывшего первого секретаря чеченоингушского обкома А. В. Власова. Внутренние войска МВД СССР переходят в подчинение КГБ в оперативном отношении, если где-нибудь вспыхнуло народное восстание, но может ли КГБ использовать их в заговорщицких целях, зависит от того, кто возглавляет МВД СССР (Брежнев во главе МВД СССР держал своего друга Щелокова, которого КГБ начал усиленно дискредитировать, готовясь к захвату власти). Вот этот акт Горбачева и привел к образованию первой трещины между ним и КГБ. Свое недовольство по этому поводу Чебриков выразил на съезде, когда, не только вопреки существующему порядку, но и конституции СССР, заявил, что органы КГБ «обеспечивают безопасность не только государства, но и безопасность советского общества». («Правда», 1.03.1986). Общественная безопасность-это не функции КГБ СССР, а МВД СССР.

К съезду готовились одинаково интенсивно как исполнительная власть меньшинства Горбачева, так и законодательная власть большинства брежневского ЦК. Подготовка Горбачева была у всех на виду: снятие с должностей брежневских соратников в центре и засидевшихся секретарей партии на местах, подбор будущих делегатов XXVII съезда на местных конференциях и съездах преимущественно из новых людей, чтобы их голосами выбрать угодный генсеку ЦК (76,5 % из 5000 делегатов присутствовали на съезде впервые). Подготовка брежневского большинства пленума ЦК к съезду не была видна, она велась за кулисами. За время своего генсекства Горбачев достаточно, порой вызывающе, поиздевался над этим пленумом. Он часто созывал пленумы, из избранного числа его членов, только для голосования. Даже на том «историческом» пленуме ЦК, на котором его объявили генсеком, по сведениям «Шпигеля», присутствовала только одна треть его членов. Однако обойти заседания пленума ЦК в его полном составе не было никакой возможности как раз накануне съезда. Выбор, как поступить со своим оппозиционным ЦК, у Горбачева тоже был ограничен: либо разогнать такой ЦК, либо капитулировать перед его внутриполитическими требованиями.

В чем же они заключались? Они выяснились на съезде как в принятых решениях, так и в отказе принять решения, которых все ожидали:

1. Никаких «радикальных реформ» не будет, будут лишь перестройки существующего управления «экономическим механизмом» и некоторые социальные заплаты на рубище советского «полицейского социализма».

2. Чистка прекращается.

3. Новый Центральный Комитет на 60 % состоит из старых его членов, куда включены и виднейшие представители опальных кадров, снятых с их ответственных должностей (Тихонов, Байбаков, Пономарев, маршал Огарков, маршал Толубко, адмирал Горшков).

4. Материальные привилегии партийно-государственной «номенклатуры» остаются в силе.

5. Генсек не единоличный лидер, а «первый среди равных».

Горбачев предпочел капитуляцию и принял эти требования. Однако старые кадры явно не поварили Горбачеву на слово, что у него нет амбиций диктатора и он будет лояльно их выполнять, соблюдая принципы «коллективного руководства». Это недоверие ему выражено в двух важнейших решениях съезда: в резолюции съезда по его докладу и в новом уставе. В резолюции сказано: «Исходя из того, что здоровая, нормальная жизнь немыслима без строгого соблюдения внутренней демократии, принципа коллективности руководства, съезд считает актуальной задачей повышение роли коллегиальных органов». («Правда», 6.03.1986).

Несмотря на то, что в преамбуле устава партии периода Хрущева и Брежнева, а также в проекте нового исправленного устава Горбачева уже говорилось о «коллективности руководства», съезд посчитал за лучшее дополнить существовавшее при всех генсеках определение «демократического централизма» новым пунктом, в котором записал, что должна быть «коллективность в работе всех организаций и руководящих органов партии». («Правда», 6.03.1986).

Разве нужны еще более веские доказательства, что старая олигархия и партийно-государственная бюрократия демонстративно напомнили новому генсеку границы его власти и поставили его под свой контроль? Покровитель и союзник генсека — КГБ, верно оценив создающуюся в партии ситуацию, решил воспользоваться ею для усиления собственной власти, лавируя между старыми и новыми кадрами при помощи своих классических методов — шантажа, провокации и интриг. Дискриминированная им армия не в восторге от своего верховного главнокомандующего. Партократия видит в нем узурпатора. Лигачев, вероятно, метит в генсеки. Громыко явно заявляет претензии на роль духовного вождя партии и верховного судьи в ее внутренних делах. Тяжелые времена предстоят Горбачеву. Все догадки Запада — кто сидит в Горбачеве — маленький Сталин, большой Брежнев или советский Дубчек, — остались без ответа и после его первого съезда. Нам ничего не остается, как продолжать гадать.