От Андропова к Горбачёву - [88]

За это говорят, кроме внезапного прекращения чистки, еще два принципиально важных заявления Горбачева на съезде, которые он тщательно избегал делать до февральского пленума ЦК. В первом заявлении он почти буквально повторил то, что говорил Брежнев о кадрах: «Кадры — самое главное, самое драгоценное наше достояние». («Правда», 26.02.1986).

Это был явный отбой чистки. Тот, кто непосредственно руководил чисткой — Лигачев, притворился, что ничего особенного не произошло и никакой чистки не было. Он даже сделал реверанс в сторону старых кадров, к которым, видите ли, только прибавились «свежие силы». «Испытанный кадровый корпус, — сказал он, — пополняется выдвижением свежих сил». («Правда», 28.02.1986). Более важным было вынужденное признание нового генсека, что он будет держаться ленинских норм «всемерного развития демократии внутри самой партии, осуществляя на всех уровнях принцип коллективного руководство». Являются ли оба эти заявления тактическим ходом Горбачева, рассчитанным на стабилизацию своего режима, остается его тайной. Зато они свидетельствуют о попытках старых кадров предупредить единовластие Горбачева и восстановить коллегиальность в руководстве. Лигачев даже утверждал, что «во всех случаях Политбюро и Секретариат действовали коллегиально», но не осмелился то же самое сказать о пленумах ПК, которыми столь очевидно манипулировало новое руководство.

В отношении внешних дел Горбачев повторил уже разобранную нами внешнеполитическую стратегию из новой программы. Поэтому ограничимся здесь общими замечаниями. XXVII съезд был в отношении его участников необычным зрелищем даже по сравнению с предыдущими съездами: он напоминал три разных форума сталинских времен, которые заседают вместе, — съезд КПСС, Конгресс Коминтерна и ассамблею «народного фронта» тридцатых годов. В самом деле, посмотрите на состав участников съезда. В нем участвовали, по классификации Лигачева, «152 делегации коммунистических, рабочих, революционно-демократических, социалистических, социал-демократических, лейбористских и других партий… Они прибыли из 113 стран всех частей мира». («Правда», 26.02.1986).

Горбачев заявил, что в свободном мире существуют три основных центра империализма: США, Западная Европа и Япония, которые якобы погружены в глубокие противоречия между собой. Здоровая экономическая конкуренция, движущая сила развития техники и экономики на Западе, по Горбачеву-не великое преимущество, а недостаток свободного мира. Как бы обращаясь к делегатам из стран третьего мира, Горбачев утверждал: «Система империализма продолжает жить в значительной мере за счет ограбления развивающихся стран, их самой безжалостной эксплуатации». Этот же империализм способствует геноциду народов. Иностранные делегаты, преимущественно из стран третьего мира, активно участвовали в прениях, но никто из них не напомнил Кремлю советский геноцид в Афганистане и его неоколониальный режим в странах Восточной Европы.

Беспрецедентным диссонансом прозвучали на съезде речи представителей двух поколений большевизма — от «молодых» Ельцина и от стариков Громыко. Речь Ельцина — апология молодости и новаторства, речь Громыко — гимн сталинско-брежневской старине и старикам. В этих речах нашла свое отражение суть конфликта двух линий двух поколений. Ельцин начал с заявления, что, следуя ленинскому оптимизму, съезд происходит в атмосфере «призыва к борьбе со старым, отжившим во имя нового»; он нарисовал лицо старого режима и стиль старых руководителей: «Много возникает "почему”. Почему из съезда в съезд ряд одних и тех же проблем? Почему в нашем партийном лексиконе появилось слово "застой”? Почему за столько лет нам не удается вырвать из нашей жизни корни бюрократизма, социальной несправедливости, злоупотреблений? Почему даже сейчас требование радикальных перемен вязнет в инертном слое приспособленцев с партбилетом?» («Правда», 27.02.1986).

На все эти «почему» у старых партийных руководителей, по Ельцину, не было ответов потому, что не было «мужества своевременно объективно оценить обстановку». Он добавил: «Непререкаемость авторитетов, непогрешимость руководителя, "двойная мораль” — в сегодняшних условиях нетерпимы». В попустительстве коррупции Ельцин прямо обвинил брежневский ЦК: «Неужели в ЦК КПСС никто не видел, к чему идут дела в Узбекистане, Киргизии, в ряде областей и городов, где шло, прямо скажем, перерождение кадров». Ельцин осмелился задеть и тему о «привилегиях». Он сказал, что когда бываешь в народе, «неуютно чувствуешь, слушая возмущение любыми проявлениями несправедливости… Но особенно становится больно, когда напрямую говорят об особых благах для руководителей… Мое мнение — там, где блага руководителей всех уровней не оправданы, их надо отменить». Ельцин поставил вопрос, почему обо всех этих вещах он не говорил на прошлом съезде, и тут же ответил: «Видно, тогда не хватило смелости»!

Громыко выступил после Ельцина. Громыко начал речь с косвенной критики языка и стиля партийных документов нового руководства: «У коммунистов всегда в почете деловой язык, строгие деловые оценки, нам чужды просто красивость и выспренность в оценках». А по существу дела заявил следующее: «Мы все хотим видеть молодежь преданной идеалам коммунизма — идеалам старших поколений, своих отцов… Не положено никому забывать, что это они, старшие поколения, защищая дело революции, добывали свои победы клинками красной конницы… В годы войны против фашистских агрессоров — это они, старшие поколения советских людей…» и так далее.