От Андалусии до Нью-Йорка - [34]

38 Династия

На рубеже XV–XVI веков всеевропейской сенсацией было стремительное возвышение Габсбургов. И причиной тому были не их военные успехи — они воевали много, но в то время не совершили ничего выдающегося. И не горные богатства Тироля — это было существенно, но не настолько. Могущество Габсбургов выросло, прежде всего, благодаря удачным брачным союзам. О главных мы уже поговорили. Итак, Габсбурги вдруг превратились в могущественнейшую династию Европы. И лет полтораста останутся таковой. И все это время будут вести борьбу за «imperia universalis» — единую христианскую империю во главе с Габсбургами. Эта идея существовала до них — будет существовать и после них (в той или иной форме). Она неосуществима — мировое господство недостижимо. Но соблазн каждый раз оказывается непреодолим.

Вспомним теперь, что наследником престола всей Испании и центрально-европейских владений Габсбургов стал старший сын Филиппа и Хуаны (Безумной) Карл. И он воцарился после смерти Фердинанда и Максимилиана. Забегая вперед, скажу, что это оказалось плохо для Испании. Борьба за мировое господство, которую вели Габсбурги, отвлекла из страны много ресурсов и ничего не дала. Как это всегда и бывает. В этом историки видят одну из причин упадка Испании, признаки которого появились уже в конце XVI века и который стал явным к середине XVII века (о других причинах поговорим потом). Вряд ли испанцы все это предвидели, но когда Карл V (в Испании — Карл I) прибыл в Испанию из Нидерландов, где он родился и вырос (см. главу 37), то он многим испанцам не понравился. Ему было только 16 лет, он приехал в окружении приспешников из Нидерландов, без всякого почтения обошелся со старым кардиналом Хименесом — заслуженным инквизитором. По-испански говорил довольно плохо (потом выучился — был способным к языкам). Дальше — больше. Много внимания уделял Германии, где его признали императором (1520 год), и стоило это избрание немало денег. В общем, его невзлюбили и подняли восстание, требуя, чтобы всех иностранцев гнали в шею, чтобы король был именно королем Испании, чтобы регулярно собирал кортесы (предтеча парламента). А так как мятеж против законной власти — дело некрасивое, то они нашли оправдание — у них есть законная королева — Хуана. Ее извлекли из небытия, и она произвела на всех впечатление самое благоприятное. Получалось, что они как бы и не мятежники, а защищают закон и порядок.

Итак, после 14 лет заточения она снова стала королевой. И никто не нашел, что она безумна. Но это не может считаться полным доказательством ее здоровья — у больных возможны самопроизвольные улучшения. Позднее она отреклась от повстанцев и перешла на сторону сына. Тем не менее поражение восставших означало для нее возвращение на старое место, на 44 года — пока не умерла.

Итак, Карла поначалу невзлюбили. А вот у маранов вся его «неиспанскость» вызвала сперва надежды на обуздание инквизиции. Это был уже последний всплеск надежд. Ибо они очень обманулись. Инквизицию и не подумали поприжать. Ни сам Карл, ни его потомки. Зато появилось дополнение к инквизиции (о чем — вскоре). Так что мараны могли еще и пожалеть о временах «католических королей».

39 Обвиняется кровь

Теперь пора нам познакомиться с незаслуженно забытым антисемитом. Хуан Мартинес Муниос Силицио (или Силиссио). Происхождения он был самого простого, ему даже еврейских предков не приписывали (в отличие от Торквемады и не только). Нельзя сказать, что Силицио был первым расистом на испанской земле. И до него появлялись сочинения, доказывающие, что из еврея никакая святая вода не делает хорошего человека. И до него, случалось, били маранов. Или требовали их отставки с важных должностей только потому, что мараны. И до него Торквемада построил монастырь, куда вход самым благочестивым христианам был запрещен, если они были еврейского происхождения (см. главу 35). И еще в 20-е годы XVI века маранов перестали принимать в университеты и в некоторые монастыри. В общем, можно все это понять. В старые добрые времена, в конце XV века относительно нетрудно было ловить тайных иудеев. Рассказывают, что в Севилье в 1481 году, когда там только ввели инквизицию, достаточно было зимой обозреть город с высокой точки в субботу, и сразу было видно, кто где живет. В иудейских домах в субботу печек не топили и т. д. Евреи не ели свинины, одевались в субботу в чистое. Словом, ловить их было — одно удовольствие. Но поколение спустя они уже стали умнее. Хотя всю первую половину XVI века мараны исправно горели на кострах, иногда вместе с морисками (крещеными арабами), теперь все-таки это достигалось труднее. Научились мараны и свинину есть, и в субботу печку топить. А чистое стали надевать не только в субботу. И выходило совсем неясно, был ли такой человек тайным иудеем. Если и был, то вида не показывал. Ни по одежде, ни по языку, ни по привычкам он от испанца не отличался. Формально не отличался и по религии. И ненависть к нему получалась незаконной, хотя ее все-таки иногда проявляли, оправдывая подозрениями в тайном иудаизме. Но все это было неудобно.