Освобожденный Эдем - [68]

То есть, потоковая экономика приобретает ярко выраженный колониальный характер. Она, в лице своих представителей, прежде всего транснациональных банков и корпораций, становится метрополией для порабощаемой Ойкумены. Правда, это колониализм особого рода. Осуществляясь на современном этапе в «атлантической версии», будучи территориально привязанной к развитым странам Запада, экономика глобальных потоков демонстрирует, тем не менее, явный космополитический эгоизм. Если колониализм предшествующего периода, колониализм Британской империи или первоначальный колониализм США, базировался на сотрудничестве с доминионом, хотя бы и резко неравноправном: метрополия была заинтересована в стабильности колониального мира как источника своего собственного процветания, то в нынешнем «глобальном колониализме» преобладают разрушительные тенденции. Из осваиваемой территории быстро извлекаются финансовые, сырьевые или человеческие ресурсы, извлекается вся та прибыль, которую они могут дать, а затем фокус интересов смещается, оставляя «колонию» в состоянии экономической деградации⁹. Причем, степень деградации в отдельных случаях может быть столь велика, что происходит полное хозяйственное разрушение территории — ее демодернизация, архаизация, образование «областей хаоса», где начинают преобладать теневые структуры. Таким образом возникают совершенно особые цивилизационные зоны: «Глубокий Юг», «Глубокий Восток», специализирующиеся на экономике криминала¹⁰.

Показателен пример Афганистана, где после разгрома англо-американскими войсками движения «Талибан» производство наркотиков, в частности героина, резко выросло. В американском внешнеполитическом ведомстве были вынуждены признать, что в настоящий момент площадь плантаций опиумного мака в Афганистане превышает 60 тыс. га. Три четверти всего изготовляемого в мире опиума приходится именно на эту страну¹¹.

Вместе с тем трансформируется и собственно западная реальность. Производственный, индустриально-товарный сектор, тут стремительно замещается сервисно-информационным. Доля услуг, в том числе в банковской сфере, достигает уже 80 % валового внутреннего продукта, и потому в темпах экономического развития, которыми Запад гордится, присутствует немалая доля фиктивного, а не реального капитала. Более того, капиталы вообще начинают уходить с Запада, на что журнал деловых кругов «Форчун» указывал еще в 1992 году¹². Пользуясь глобальной свободой перемещения, которую дает наше время, деньги теперь концентрируются в тех экономических зонах, где темпы роста и норма прибыли значительно выше, чем в евро-атлантическом ареале. Деньги уходят в страны Азиатско-Тихоокеанского региона, уходят в Китай, в некоторые страны Африки и Латинской Америки. Одновременно идет и расслоение постиндустриального общества. Тень глобализующейся экономики на Западе не менее густа, чем на Востоке или на Юге. По мнению американского экономиста Джереми Рифкина, лишь незначительное меньшинство, примерно 20 % населения развитых стран, может в той или иной мере выиграть от нынешней технологической революции, подавляющее же большинство рискует оказаться за пределами процветания. В общем, богатые будут богатеть еще больше, а бедные еще больше нищать. Наблюдается и размывание знаменитого американского «среднего класса», часть которого медленно, но неуклонно сдвигается к социальным низам. По данным еженедельника «Экзекьютив Интеллидженс Ревью», «средние» американцы из-за сокращения в последние годы своих доходов уже не могут обойтись без потребительского кредита, который достигает ныне астрономических величин. Непрерывно увеличиваются как средняя задолженность на одного потребителя, так и число банкротств среди дебиторов. Эти данные воспринимаются экономистами США как «штормовое предупреждение»¹².

Фактически, это не Запад колонизирует сейчас Третий мир. И не Третий мир за счет колоссальной стихийной миграции оккупирует Запад. Фактически, это будущее колонизирует сейчас настоящее. Оно агрессивно вторгается в существующую реальность и преобразует ее, превращая в нечто совершенно иное. Оно стремительно перестраивает ее для себя, не делая особых различий между Западом и Востоком, Югом и Севером.

Заметим в этой связи, что универсализм, структурным выражением которого является глобализация, представляет собой давнюю мечту человечества: мечту о единстве мира, мечту о единстве людей, не разделенных ни расовыми, ни национальными, ни государственными, ни религиозными предрассудками. Ранее эту идею пытались осуществить мировые религии, провозглашавшие, что нет для них «ни еллина, ни иудея», позже она вырастала из великих социальных доктрин — коммунистической и либеральной. В наше время эта идея овеществляется через глобальную экономику.

Впрочем, заметим также, что боги наказывают человека, исполняя его желания.

Осень Левиафана

Конец 1960-х — начало 1970-х годов, вероятно, когда-нибудь будет назван «Временем великих знамений». Именно в этот период сквозь привычный ландшафт индустриальной эпохи, которая, как тогда многим казалось, будет существовать вечно, начали проступать черты нового мира, предрекавшие совершенно иную карту цивилизационного бытия.