Освобождение-2 - [33]

– Георгий Константинович, раньше, чем через неделю наступать мы не начнем. Нам надо пройти всего сто километров. Но какие силы у немцев и какое они смогут оказать сопротивление, мы сейчас не знаем. При любом раскладе меньше трех дней не получится, так что считайте пять. Это только чтобы до Варшавы дойти. А ее ведь еще взять нужно.

– Ты мне не мудри. Ты мне дату назови.

– Пятнадцатое июля и не раньше.

– Не годится! Столько нам не дадут. Варшаву по плану должны были взять еще неделю назад.

– Ну, не мы должны были ее брать. Мы свои задачи выполняем. А выше головы не прыгнешь, Георгий Константинович. Если мы поторопимся с наступлением, то будет еще хуже. Варшава – это не Краков, там немецких войск куда больше. Надо до Варшавы одним броском дойти, а если они нас остановят на полдороги, будет то же, что и у Павлова.

– Ладно. Но ты не рассчитывай, что время много дадут. Хорошо, если десять дней у тебя будет.

19 часов 30 минут. Краков. 4-й механизированный корпус

Лейтенант Озеров вылезает из своего КВ и быстрым шагом подходит к командиру батальона Рябинцеву.

– Товарищ майор, младший лейтенант Озеров прибыл. Машину отремонтировали, расчет в полном составе.

– Молодец, Озеров, у нас сейчас каждый танк на счету.

– Товарищ майор, это правда, что вся наша рота погибла?

– Слышал уже? Да. Когда брали город, немцы поставили зенитки на прямую наводку. Танк капитана Ряхина подбили первым. Весь экипаж сгорел. Остальные танки тоже сгорели. Из всех экипажей уцелело шесть человек, все раненные или обожженные. Так что пока из первой роты ты один остался. Тебя велено представить к очередному званию, сам генерал распорядился. И… принимай первую роту, других командиров у меня нет.

– Невелика рота, один танк.

– Ничего. Наш батальон временно передается девятому мехкорпусу. От второй роты тоже немного осталось – три танка и ни одного офицера. Так что включаем их в твою роту. Третья рота самая сильная – в ней шесть машин. Но у нас много танков осталось по дороге чиниться. По крайней мере, после того моста, где ты застрял, еще три машины отстали. Я тебе дам помпотеха, возьмете машину и еще несколько человек в помощь. Даю тебе времени до утра 1-го июля. Попробуйте разыскать отставшие танки и разобраться, можем ли мы на них рассчитывать. Приказ понял?

– Так точно, товарищ майор. Разрешите отправляться?

– Найдешь помпотеха, вон там он, видишь дом с зеленой крышей, и отправляйтесь. Времени мало.

Лиза взобралась в фургон Дудыкина. Там сидел сильно навеселе какой-то майор НКВД. Да и сам военврач явно принял казенного спирта.

– Ну что, Лизавета, давненько мы с тобой не встречались в неслужебной обстановке. А? Соскучилась, наверное?

– Товарищ военврач…

– Что товарищ военврач…?

– Я же вам не нравлюсь, товарищ военврач второго ранга, вы сами говорили.

– Верно, Лизавета. Я люблю девок погорячее, да чтоб подержаться было за что. Чтоб по заднице хлопнуть, и она колыхалась. А у тебя, Лизавета, ни спереди, ни сзади, схватить, понимаешь, не за что. Но тебе, Лизавета, сильно повезло. Вот это товарищ из НКВД, но ты его не бойся. Ты его зови просто – Пахомыч. Он свой парень, тебе понравится, и ты с ним дружи. Он тебя в обиду не даст. А то знаешь, какие кругом сволочи. Бедной девушки в армии без опоры трудно. А тебе Лизавета повезло. Пахомыч-то до войны театр курировал. И все актриски-балеринки, сама понимаешь, ему давали все, чего он захочет. Вот и привык он всяких балеринок того-этого-самого. Так что ты ему в самый раз. Верно, Пахомыч?

– Хватит, твою мать…, – прокричал пьяный энкэвэдешник, – Щас мы всех твоих баб вы…, давай их всех! Ты чего стоишь, стерва, раздевайся, мы тут сейчас свой балет соорудим.

Контрольно-пропускной пункт на развилке дорог. Машины пропускают по одной, и образовалась пробка.

Лиза Мухина идет вдоль колонны, на подножке машины она видит Валю Бауэр, худенькую невысокую брюнетку, прибывшую к ним всего два дня назад. Валя сидит, закрыв лицо руками, ее плечи вздрагивают.

– Что с тобой? – спрашивает Лиза. Та не отвечает и вдруг рыдает в голос, – Что случилось?

– Сволочи, – дрожащим голосом произносит Валя, – Какие все сволочи!

Лиза перехватила ее ненавистный взгляд в сторону фургона Дудыкина и все поняла. От бессилия у нее на глазах появились слезы.

– Что рыдаем, девочки? – раздается веселый голос.

Мимо проходят несколько танкистов в синих замасленных комбинезонах.

– Девчонки, что плачем? – спрашивает один из танкистов, – На войне плакать не надо, пока живой. А потом уж не до слез.

Один из танкистов, лейтенант Озеров подходит ближе к Лизе и смотрит ей в глаза.

– Может, вас кто обидел? Скажите только, мы поможем. Честное слово, поможем!

– Идите ребята, – отвечает Лиза, – Если помощь понадобится, мы позовем

– Правда, позовете? – Озеров вновь заглядывает в глаза медсестре.

– А вы придете?

– Приду. Как вас зовут?

– Лиза.

– А меня Андрей, – он поворачивается и бегом догонять своих.

Полковник Штрейх продирается сквозь колючий кустарник, за ним следом идут еще десять человек с двумя ручными пулеметами и противотанковым ружьем, за поясами у всех торчат гранаты.

Полковник останавливается. К нему подходит лейтенант в форме мотоциклиста.