Освобождение-2 - [35]

– Прыгай! – кричит он.

Она слышит еще одну пулеметную очередь и чувствует, как пуля ударяет в тело заслонившего ее мужчины. В следующее мгновение они оба кубарем скатываются на дно канавы. Лиза оказывается внизу, придавленная тяжелым телом. Несколько секунд она приходит в себя, затем толкает лежащего на ней.

– Эй, ты живой?

Тот стонет. Медсестра с трудом выбирается из-под раненного. Опрокидывает его на спину. Одна пуля прошила ее спасителю плечо, прошла навылет. Вторая пуля, видимо, попала в пах. Обе ноги и живот – в крови, и кровавое пятно все увеличивается. Лиза вспоминает Дудыкина и смотрит в ту сторону, где она его оставила. Военврач лежит неподвижно, метрах в десяти от них. Мухина принимается осторожно стягивать с танкиста комбинезон. Это слишком трудно и она, вытащив у него из ножен финку, режет комбинезон. Когда Лиза разрезает ткань, видно, что пуля попала не в пах, а лишь задела внутреннюю сторону бедра. Но кровь хлещет фонтаном. Лиза находит кровеносный сосуд, пережимает пальцами, кровь перестает бить.

– Лиза, – слышит она. Раненый смотрит на нее.

– Откуда ты меня знаешь? – удивляется медсестра, – Ладно, не до того. Держи здесь, – она берет его руку и прикладывает к нужному месту, – Крепче держи!

Она хватает его ремень и стягивает раненую ногу. Кровотечение останавливается. Лиза еще раз щупает ногу раненного.

– Можешь отпустить.

– Что там?

Она видит на лице танкиста смущение.

– Не бойся, все у тебя там цело. Царапина, только крови много потерял. Сейчас перевяжем, и все будет в порядке.

Лиза выпрямляется, смотрит по сторонам, затем задирает юбку и отрывает от белья полосы ткани. Приседает над раненым и перевязывает его.

– Какие у тебя красивые ноги, – слабым голосом произносит раненый, – И вся ты красивая, Лиза.

– Откуда ты меня знаешь? – она заканчивает перевязку и только теперь смотрит ему в лицо.

– Ну вот. Забыла, – танкист говорит с трудом, – Я же обещал, что приду на помощь.

– Ты? Я тебя и не узнала. Я уже и забыла, как тебя зовут.

– Андрей я. Озеров. Лейтенант.

– Молчи, лейтенант. Силы береги. Нам еще выбраться отсюда надо.

– Там немцы, – произносит он, – Вы попали в засаду. Мы их уже прогнали. Надо идти туда. Там наши должны быть.

– Все, молчи!

Лиза хватается обеими руками за комбинезон и тащит лейтенанта по канаве. Тащит метров сто. В лесу тихо, ни выстрелов, ни голосов. Лиза выволакивает раненого вверх по склону на дорогу. Вытащив, садится рядом, чтобы отдышаться.

– Тяжелый я, – произносит Озеров, – Извини.

– За что извиняешься. Ты меня от пули заслонил, а еще извиняешься. А что тяжелый ты, танкист, так это правда. Ты, когда на меня свалился, чуть не раздавил. Еле из-под тебя выбралась.

– Я?

Она видит, что смутила парня.

– Ладно, танкист. Живы и слава Богу. Вон там, вроде, наши.

От машин в их сторону двигаются несколько фигур.

Их окружают медсестры и танкисты из тех, что ехали за ними следом.

– Что с ним, Лиза?

– Ранили его, девочки, помогите его дотащить. Тяжелый он больно. Рана не опасная, но много крови потерял.

Озерова относят к уцелевшей санитарной машине. Лиза и еще две медсестры укладывают его на койку и быстро раздевают.

– У него рука пробита навылет, – торопливо говорит Лиза, – Но это не страшно. Я перевязала. Вторая рана на внутренней стороне бедра, задело артерию, много крови потерял. Я наложила жгут.

– Ну и угораздило! – разглядывая рану, говорит Маша Боровиченко, – Еще бы чуть в сторону и мужик, считай, самого главного лишился бы. А чем ты его перевязывала, Лиза? Я смотрю никак свое бельишко не пожалела, для такого дела.

– Что попало под руку, тем и перевязала, – отрубает девушка, – Не галдите, давайте жгут снимать, надо все заново и как следует сделать!

Озеров стонет и открывает глаза.

– Лиза! – слабым голосом зовет он.

– Ты не говори ничего, – Лиза наклоняется к танкисту, – Тебе силы беречь надо. Мы сейчас тебя перевяжем и быстренько доставим в госпиталь.

– Лиза, оставьте мне свой адрес, – он роняет голову на койку.

В фургон влезают двое танкистов.

– Ну, как он?

– Жить будет. Что там впереди?

– Немцы убежали, немного их было, видать. Там в передней машине все убитые, мы посмотрели. Водитель, две девчонки и еще двое мужиков, не пойми кто. Наверное, из ваших, только без штанов оба. Один в машине погиб, сразу кончился, другой в овраг скатился, тоже мертвый.

Напрягшаяся при словах танкиста Лиза, с облегчением вздыхает.

30 июня. 11 часов 30 минут. Лондон, резиденция премьер-министра

Черчилль, откинувшись в кресле, попыхивает сигарой. Напротив сидит Аллан Брук

– Если кратко, то, какие изменения на сегодняшний день на фронтах? – спрашивает Черчилль.

– Если кратко, то к нам поступили сведения, что русские собираются изменить направление удара. После взятия Кракова они не стали двигаться дальше в Силезию, а перегруппировывают войска, чтобы ударить на Варшаву с юга.

– В этом есть своя логика, – замечает Черчилль, – После их неудачных попыток форсировать Вислу в районе Варшавы, можно было уже сообразить, что проще обойти, чем разбивать себе лоб об стенку.

– Вы правы, сэр, но логичнее было бы продолжить наступление на Берлинском направлении. Какой смысл сейчас поворачивать войска на север? Если бы русские танки стали приближаться к Берлину, немцы бы сами оставили Варшаву и Восточную Пруссию. Не было бы таких потерь как сейчас.