Освободительный поход - [60]

Но в тот момент мне было наплевать на медведей; и вообще, Канал мне был по колено. Меня взгромоздили на огромный русский танк – туда, где от его урчащего мотора шло восхитительное тепло – и мы поехали дальше, навстречу моей новой жизни и моей службе королю Георгу. И лишь потом я узнал, что мне (за то, что я стрелял выше голов) дали хлебнуть чистого спирта, даже не разбавив его водой – это был знак большого уважения. Ну нельзя же так – ведь не все люди привычны к таким варварским забавам – пить спирт на морозе; некоторые от этого могут и умереть… Однако я не умер, а даже наоборот, а значит, у меня есть неплохой шанс дожить до конца войны.

* * *

7 декабря 1942 года, Полдень. Соединенные Штаты Америки, Вашингтон, Белый Дом, Овальный кабинет.

Присутствуют:

Президент США Франклин Делано Рузвельт;

Госсекретарь Карделл Халл;

Военный министр полковник запаса Генри Стимсон;

Военно-морской министр майор запаса Франклин Нокс;

Начальник штаба президента адмирал Уильям Дэниэл Лехи.

– Джентльмены, – начал президент Рузвельт очередное заседание военного кабинета, – сначала я хотел бы напомнить вам, что сегодня ровно год с того момента, как Японская империя вероломно атаковала Перл-Харбор и наши войска на Филиппинах. Помолимся же за души погибших тогда героев. Не их вина, что они не сумели сделать по врагу ни единого выстрела^[36].

В Овальном кабинете наступила мертвая тишина. Рузвельт и его министры молились, едва слышно шепча губами слова заупокойной молитвы. У президента был особый повод попросить прощения у погибших в тот день, потому что именно его политика привела Америку к этой войне, которая была призвана открыть ей путь к рычагам власти над всем миром. Напав на Перл-Харбор и потопив несколько американских кораблей, Японская империя одержала оглушительную тактическую победу, на полгода парализовав американский флот. Но в то же время вместе с американскими линкорами на якорных стоянках японские торпеды поразили политику американского изоляционизма, которая утонула год назад и всплыть которой было больше не суждено. А вот это была стратегическая победа президента Рузвельта. Правда, воспользовались ею уже совсем другие люди.

Закончив молиться, президент окинул взглядом присутствующих и тихим голосом спросил у своего начальника президентского штаба:

– Мистер Лехи, я хотел бы знать – каковы наши успехи в Панаме? Докладывайте.

Тот встал со своего места.

– Мистер президент, – адмирал старался выглядеть уверенным и невозмутимым, – честно говоря, никаких особенных успехов у нас нет. После того как русскими управляемыми бомбами мы сумели уничтожить японские линкоры, блокировавшие выход из Панамского канала, нашей морской пехоте удалось высадиться на берег и начать продвижение вглубь перешейка. В настоящий момент наши войска с боями вышли к побережью озера Гатун и городку Сабанитас, за развалины которого идут ожесточенные бои. Должен заметить, что продвигаются наши солдаты крайне медленно, а японцы и панамцы оказывают им ожесточенное сопротивление. Да, террористическими бомбардировками территории Панамы нам удалось избежать антиамериканских выступлений в соседних с Панамой Колумбии и Коста-Рике. Но разрушение панамских городов и связанные с этим огромные жертвы среди мирного населения сыграли с нами злую шутку. Теперь панамцы – не только солдаты и взрослые мужчины, но и женщины, старики и даже дети – яростно сражаются в джунглях с нашими солдатами, из-за чего наша армия несет ужасные потери. Чтобы добиться успеха, необходимо, как мне кажется, уничтожить не только японский экспедиционный корпус, но и всех панамцев до последнего человека…

– Мистер Лехи, – поинтересовался президент, – скажите, сколько времени уйдет на то, чтобы полностью очистить от противника всю зону Панамского канала, чтобы после этого наконец приступить к восстановительным работам? Пока вы возитесь вокруг этого клочка джунглей, японцы восстанавливают захваченные на Гавайях наши линкоры и усиливают свои позиции. А у нас на Тихом океане нет ни одного корабля серьезнее легкого крейсера. И никто не знает, куда они нанесут удар в следующий раз: по Аляске, в районе Сиэтла или прямо по Сан-Франциско.

– Мистер президент, – потупив глаза, ответил адмирал Лехи, – по моим оценкам, битва за Панаму продлится приблизительно до марта следующего года, не менее. Как я и говорил, японцы оказывают нам слишком ожесточенное сопротивление при почти полном отсутствии целей для авиации. Война в джунглях – это совершенно особое дело.

– Садитесь, – махнул рукой Рузвельт, – если вы только в марте очистите зону Панамского канала от японцев и их союзников, то сколько же времени займет его восстановление? Молчите?! А мне уже доложили, что в лучшем случае канал войдет в строй уже после войны, а в худшем проще будет все бросить и построить канал заново в Никарагуа, где правит наш верный сукин сын полковник Сомоса. Впрочем, и этот канал тоже может быть готов только после войны…

– В таком случае, – сказал военно-морской министр, – у нас нет другого выбора, кроме как вести сформированную из новых кораблей Тихоокеанскую эскадру вокруг мыса Горн или, будущим летом, русским Северным морским путем. К тому времени у нас будет сформировано соединение из восьми новых линкоров и четырех-пяти больших авианосцев типа «Эссекс».