Освободительный поход - [58]

С пяти тысяч метров хорошо видны потянувшиеся за «Бостонами» сплошные полосы разрывов мелких осколочных бомбочек АО-1. Часть кассет снаряжена ампулами с напалмом. Горит эта дрянь долго, жарко, издает удушливый дым и насмерть прилипает ко всему, на что попадет. На станции – только что прибывшие и не успевшие разгрузиться эшелоны с войсками, и несколько «Бостонов» идут вдоль путей, молотя по вагонам из своих пушек. Видно, как во все стороны разбегаются солдаты в странной форме табачного цвета и падают под пушечно-пулеметным огнем.

Теперь немецким зенитчикам – даже тем из них, кто остались в живых – совершенно не до нас. А это значит, что пора сказать свое слово, тем более что моя девятка уже на рубеже входа в пикирование. Врубив сирену, я первый перевалил свой бомбардировщик в пикирование, и под крыльями моей «тушки» запело «мир вашему дому». Три бомбы «пятисотки» на пантографах в бомбоотсеке, три атаки с пикирования, пока крутится наша патентованная «вертушка», и три точечные цели, которые может поразить каждый пикирующий бомбардировщик. Ну, фрицы, мы вас сюда не звали!

* * *

Тогда же и там же, Восточный фронт, станция Орша.

Брайан Андерсен, рядовой Йоркширского королевского стрелкового полка.

Господи, прости нас, грешных, брошенных в этот ад королем Эдуардом VIII! Когда он вернулся на престол, многие из нас радовались, что теперь война закончена, и нам не придется умирать, сражаясь с гуннами на полях Европы. Мир, мир, мир и только мир. Но оказалось, что нас кинуло из огня да в полымя. Дела у гуннов на Восточном фронте шли все хуже и хуже, и в огонь войны сначала попали колониальные части – разные там австралийцы, канадцы и южноафриканцы, оказавшиеся на территории Англии в момент переворота. Потом в дело пошли линейные номерные полки пехоты, и вот теперь дошла очередь и до армейской элиты. Выше только гвардия.

Восточный фронт пожирал наши британские полки один за другим, будто кровожадный идол чистокровных арийцев – свои невинные жертвы. Говорят, во имя этого нового божества эсэсовцы уже резали на алтаре юных британских девушек и молодых женщин… Ведь некому было их защитить, потому что мы, британские мужчины – шотландцы, йоркширцы, мерсийцы, валлийцы – сражались в это время с русскими, которым, говорят, помогает сам дьявол…

Через Германию нас везли как скот, в наглухо закрытых товарных вагонах. Ведь мы считались нечистокровными арийцами, которым запрещено общение с представителями настоящей высшей расы, кроме как по делам службы. Чем дальше на восток шел наш эшелон, тем больше разрушений мы видели на своем пути. Русская дальняя авиация регулярно наносила удары по крупным железнодорожным узлам Германии, но нас Бог миловал, и мы не попали ни под один из этих ужасных налетов.

Чем дальше мы ехали на восток, тем холоднее становилась погода. Уже в Польше вся земля оказалась закрыта снегом, как в какой-нибудь Арктике. Кстати, именно в Варшаве немцы впервые открыли двери наших вагонов, сказав, что земли, заселенные чистокровными арийцами, остались далеко позади, а местное население по своим наследственным качествам – худшее даже среди славян.

Именно там, в Варшаве, мы узнали, что, как и год назад, русские снова начали свое «Великое зимнее наступление», и нас отправляют на фронт, кидая в самое пекло сражения. Что слово «пекло» употребляется не в переносном смысле, мы узнали уже здесь, на станции Орша, где сразу после прибытия на наш эшелон налетели русские самолеты, и с небес нам на головы посыпался град мелких осколочных бомб и дождь из липкого адского зелья, горящего чадным пламенем. Я видел, как заживо сгорали мои товарищи, на которых попала эта мерзкая дрянь, как из вагонов, которые лихо прошивали пушечные очереди русских двухмоторных самолетов, ручьями вытекала человеческая кровь. Я видел, как под адский вой сирен валились с небес в пикировании большие двухмоторные самолеты, и их бомбы вдребезги разносили сооружения станции вместе с пытавшимися там укрыться людьми. От всего этого сознание мое помутилось, и я побежал куда глаза глядят. Немцы поймали меня и за попытку дезертирства приговорили к штрафной роте, где меня цепями приковали к пулемету, чтобы я не убежал. А от нашего полка осталось в живых не более ста человек…

Завтра, когда русские пойдут в атаку, я умру. Но у меня еще есть время проклясть короля Эдуарда и всех тех, кто привел его к власти, бросив наш народ в объятия адептов злобного божества, которые уже почти проиграли эту войну. Будьте вы прокляты и горите в аду, как сгорю в нем я, рядовой Йоркширского полка Брайан Андерсен!

* * *

7 декабря 1942 года, Полдень. Орша, Могилевская улица, мост через Днепр.

Командир танка ИС-1 старший лейтенант Николай Лебедев (28 лет)

Последний короткий и ожесточенный бой – и мы, сминая неорганизованное сопротивление, врываемся в восточную, заречную часть Орши, и там, на мосту через Днепр утыкаемся – нет, не на засаду – а на такую же передовую роту мехкорпуса Ротмистрова, почти одновременно с нами вышедшего к Орше с севера. Правда, это не тяжелая рота, как наша, а на обыкновенных Т-42, но нам все равно: всеобщему восторгу нет предела. Стальные челюсти механизированных корпусов лязгнули, группа армий «Центр», полтора года угрожавшая Москве (это не менее полумиллиона штыков, а реально даже больше), оказалась в окружении. И этот факт вызвал среди нас неистовое ликование. Объятия, стрельба в воздух и прочие атрибуты победы. Лишь один человек на броне моего ИСа непонимающе крутит по сторонам головой, ибо не бельмеса не понимает по-русски. Единственное, что мы поняли из его блекотания, что он не немец, а англичанин Брайан Андерсен (или Андерсон, черт его разберет).