Острые ушки - [4]

Автобус подъехал к остановке, когда Гжесь был от неё метрах в пятидесяти. Бежать было бесполезно — с его-то везучестью. Но пока он шел, освещенная туша смирно стояла, словно в ожидании. Хотя какое там ожидание, просто переднюю дверь заклинило. Минуты через три поехали, после того, как водитель попросил кого-нибудь посильнее пнуть створку.

А Лизетта так и не позвонила, подумалось вдруг с отрешенным сожалением. Зато в автобусе были свободные сидения, и можно было подремать, прижавшись плечом к холодному стеклу.

Дома, сняв с себя всю одежду и затолкав её в стиральную машину, Гжесь встал под душ. Под горячими струями болезненная припухлость опять дала о себе знать. В зеркале он рассмотрел на ключице след, словно от ожога. Похоже на полукружие с двумя точками внутри. Но ожогом это быть не могло, на рубашке не осталось никаких следов. Он смазал странную ранку йодом и отправился спать. Наплевать и забыть. Не было ничего. И никогда больше он не будет верить в эту ерунду. Только бы унялась боль, пульсирующая в висках…

***

Гжесь едва не проспал, потому что забыл включить будильник. Но сработал рефлекс, и удалось не опоздать на работу.

К обеду прошел слух, что Марецкий уходит. Ненавистный начальник решил слинять в другую фирму. Сотрудники, а вернее, сотрудницы, потому что коллектив был почти исключительно женским, кроме Гжеся и Толика-компьютерщика, принялся решать, кого директор назначит им в шефы. Выходило, что либо Мизину, либо найдут кого-то со стороны.

Злясь на весь белый свет, Гжесь вышел покурить. Курил он редко и исключительно на работе, храня для этой цели пачку сигарет в ящике стола.

Стоя у окна на лестничной площадке, он опять подумал о том, что вчера был полным идиотом. И расписку ещё написал. На две штуки баксов. А ведь могут стребовать. Свидетелей не было, а расписка — вот она. Чтоб вы провалились, колдуны хреновы! Заморочили голову, одурманили. Похоже на гипноз или что-то подобное. А Марат эти свои ауры и пузыри наверняка «фотошопом» каким-нибудь рисует, жулик.

Преследуемый нехорошими воспоминаниями, Гжесь отправился обедать в блинную. По пути привычно купил пару билетиков «Спринта». Торговала ими бывшая одноклассница, и каждый раз приходилось покупать эти чертовы билетики, просто так проходить мимо было как-то неловко. И хоть бы раз выиграл! Поставив тарелки на пластиковый столик. Гжесь так же привычно соскоблил покрытие с билетика, и хотел уже отшвырнуть, как вдруг заметил шесть семерок. Не веря глазам, прочитал на обороте, что выиграл. И, кажется, немало.

Дожевав котлету, вернулся к будочке, изукрашенной рекламой всевозможных лото и бинго.

— Ого! — сказала бывшая одноклассница, поправляя очки. — Неплохо. Придется тебе ехать в наш центральный офис, у меня таких денег нет.

— А это не жульничество? — всё ещё не веря в удачу, поинтересовался Гжесь.

— Заплатят, куда денутся… Хотя редко такие выигрыши случаются, очень редко. Обычно только новые билетики и выигрывают.

— Ну ладно, тогда с меня цветы и коробка конфет, а ещё лучше — поход в ресторан!

— Хорошо, — засмеялась одноклассница, становясь похожей на ту девчонку с белесыми косицами, у которой Гжесь списывал контрольные по алгебре.

Он пошел дальше, привычно обходя прущие буром компании молодежи, детские коляски и семенящих с кошелками старушек. У входа в магазин дорогу заступила молодая цыганка, что-то начала говорить, но осеклась, уставилась черными глазами. Потом испуганно пискнула и отскочила, взметнув вихрь шифоновых юбок. Ишь, коза…

Захотелось пива. В ближайшем киоске почти без всякой надежды спросил «Пилснер». Продавец покосился, полез куда-то, достал бутылку. Странно, раньше тут только отечественное водилось. Повезло.

На ходу выпил, бутылку швырнул в урну у дверей родной конторы. И сразу наткнулся на директора. Интересно, заметил или нет? Хотя обеденный перерыв, имеет право. Но директор поманил пальцем, повлек за собой. Дал пару дней, чтобы Григорий Петрович (ага, директор и отчество его знает!) решил, согласен ли он занять кресло увольняющегося Марецкого. И это после того, что ему вкатали выговор за ошибку в расчетах?! Нечто несообразное, но приятное. Гжесь обещал подумать.

Сегодняшний день словно искупал вчерашние глупости и неприятности. В подсознании промелькнуло что-то, но нужно было ещё зайти к курьерам за почтой. Да и мобильный зазвонил. Приятель из ГАИ сообщил, что, что, вроде бы, нашли тех, кто зацепил его «восьмерку». Фантастика! Если повезет, то хотя бы часть денег за ремонт с них можно стрясти.

В лифте Гжесь полюбовался на свое отражение в зеркале. Высокий, широкоплечий, не красавец, но отнюдь не урод. И что же ему так не везет с девушками, скоро тридцатник, а он все никак не встретит ту самую…

Та самая (или, все же, не та?) ждала, сидя в кресле под развесистым фикусом в холле. Жанна, секретарша Марецкого. Гжесь отвернулся, чтобы не прожечь взглядом соблазнительные коленки. И чего она тут сидит? А ведь скоро она может стать его секретаршей. От этой мысли Гжесь остановился, поднял глаза и как следует рассмотрел эти самые коленки. Жанна улыбнулась, словно прочитала его мысли. Многообещающе так улыбнулась. Или показалось?