— Вы звали меня, матушка, — я зашла в полутемную комнату, спальню матери. Это была большая богато обставленная комната — стены обиты кремовым шелком с причудливым узором. В дальнем углу большой шкаф с зеркалом во весь рост, диван два кресла и столик. В другом углу — книжный шкаф, комод и пианино, по середине большая кровать под балдахином, рядом с которой стоит туалетный столик, уставленный всякими баночками и коробочками, напротив кровати висит большой протрет мамы в полный рост. Окна занавешены тяжелыми шелковыми шторами. На полу мягкий ковер.
— Зашторь получше окна — этот свет убивает меня — и подойди ко мне, — послышался слабый голос.
Я подошла к окну — небольшая щель между шторами пропускала тонкий лучик дневного света, который так злил мать.
Она болела и уже не в первый раз. Она потеряла ребенка — случился выкидыш. И это уже не в первый раз. Я тут тоже не в первый раз — мама всегда зовет меня, когда в очередной раз проваливается попытка родить. И я знаю, чем этот разговор закончится. Вздохнув, поправила шторы.
— Так лучше, матушка? — спросила я, подходя к кровати. Может на этот раз будет все иначе? Присела край кровати. Мать молчала, глядя на свой портрет — красивая девушка в шикарном вечернем платье цвета ночного неба, подчеркивающим все изгибы тела, золотистые волосы, заплетенные в мудреную прическу, на алых губах едва заметная улыбка, огромные голубые глаза смотрят лукаво и озорно — сейчас она не походила на ту, пышущую здоровьем и молодостью девицу. Сейчас она походила на сломленную жизнью старуху, больную, изувеченную, несчастную — под глазами черные круги, лицо бледное, губы обескровлены.
— Доктор Олдман и мастер Эрвиндиэль говорят, что ваша жизнь теперь в не опасности, и вы скоро поправитесь. — Мать все также молча смотрела на портрет. — Я рада была узнать это, матушка.
— Ах, дитя мое, — посмотрела она конец на меня мама, — я рада, что ты пришла ко мне. Мне так одиноко. Я устала от всего этого. — Мама печально улыбнулась. — Я так надеялась, так ждала. Почему? Почему? — в голосе матери послышались истерические нотки.
Что я могу ответить? Чем могу помочь? Если два специалиста — человеческий врач с большим опытом Олдман тей Арцт и эльфийский мастер магии жизни Эрвиндиэль аэн'та Олберик'Дол в один голос утверждали, что все идет хорошо, ни каких проблем возникнуть не должно. А на седьмом месяце беременности вдруг открылось кровотечение, вследствие которого она потеряла ребенка. Уже в четвертый раз. Мама в этот раз чуть не умерла, но, спасибо врачам, обошлось.
— Ты что-то хочешь сказать? Говори, мы так давно не виделись с тобой.
— Я слышала разговор отца и мастера Эрвиндиэля …
— Опять подслушивала? Василика, как можно!
— Простите, матушка, но речь шла о вашем здоровье, я не могла поступить иначе, — женщина благосклонно кивнула, улыбнулась.
— И, что же говорил мастер отцу?
— Он говорил, что ваше здоровье очень хрупкое из-за частых выкидышей. Что попытка родить ребенка еще раз, скорее всего, приведет в вашей смерти, — я приложила ладонь матери к своей груди и истерически вскричала, — матушка, умоляю вас, остановитесь!
— Ах, дитя мое, — устало проговорила та, — я должна, должна родить Роди сына или хотя бы дочь. Понимаешь? Должна! Он был так добр ко мне, а я не могу отплатить ему за доброту. Нужно всего лишь родить, — во взгляде матери появился фанатичный блеск, — такой пустяк для каждой женщины — родить ребенка. Но я не могу.
— О каком долге вы говорите, матушка? — спросила я, пытаясь успокоить и приободрить ее, — вы ведь выполнили долг перед отцом. Вы родили меня.
— Тебя? Да, я родила тебя, — лицо матери приобрело злое выражение, — тебя! — Она отвернулась, по ее щекам текли слезы.
— Матушка…
— Почему? Почему ты родилась, а другие нет? Почему именно ты? Ты? — она посмотрела на меня, как будто впервые увидела. — Ты — мой рок, мое наказание за грехи в молодости. — Отвернулась, продолжая рыдать. — Почему? Почему?
И что за грехи молодости и долг перед отцом, который мама так стремится выплатить? Не понимаю. Хотя в свои десять лет, что я могу понимать в этом вопросе. Вот Марта, жена пекаря из Эссентера, например, тоже говорит, что долг жены перед мужем — родить ребенка. И она, Марта, рожает. Уже шесть штук родила. А мама за десять лет брака сначала долго не могла забеременеть, потом два мертворожденных, затем четыре выкидыша подряд. И следующая попытка родить может оказаться последней из-за подорванного здоровья.
— Я не понимаю, матушка. — Начала я, потом остановилась, подумав, что не стоит об этом говорить. Но меня уже долго мучает один вопрос: Зачем? Сколько маме нужно родить детей, что бы выполнить долг перед отцом? Ведь дворяне, что не титулованные, что титулованные, никогда не имеют много детей. А уже такие богатеи как мы… Один-два, и все. — Я не понимаю, матушка. — Повторила я, не решаясь задать вопрос.
— Что там у тебя? Говори уж, не тяни, — подняла мама на меня глаза, полные слез.
— Я не понимаю, зачем? Зачем вы рискуете своей жизнью, матушка? Богатые люди, никогда не рожают много детей. Один ребенок, который наследует состояние. Максимум два, а три — вообще редкость. Зачем? — Повторила я свой вопрос.
