Острова, залитые солнцем - [23]

Во время оккупации острова японцы основали здесь форпост, чтобы предотвратить возможную высадку десанта союзников с моря, а дорогу построили для того, чтобы доставлять по ней снаряжение и боеприпасы. После окончания войны дорогой перестали пользоваться, и во многих местах покрытие потрескалось. Берн высчитал, что дойдем за полчаса, но приходилось обходить столько луж, что мы потратили вдвое больше времени В Конлинпуре нас уже ждал грузовик, а через два часа впереди замигали огоньки Порт-Блэра.

Глава VI На охоте

Через две недели Берн позвонил мне по телефону:

 — Должен вас огорчить. Пароход, пришедший с материка, не привез топлива для «Чолунги». Думаю, что наше судно «Нилкамал» по-прежнему останется в распоряжении властей. — Затем, не дожидаясь ответа, добавил: — Я запланировал четырехдневную поездку в Тирур. Хотите присоединиться?

Я тотчас же согласился. Мне понравилось это место.

В путь тронулись после полудня. Когда добрались до места выгрузки, солнце уже садилось за холмом. На форпосте заливались соловьи, беспрерывно летавшие в джунгли и обратно. Я никогда раньше не видел столько соловьев и не слышал такого громкого пения. Возможно, это объяснялось тем, что начался период спаривания. Пес Тобо встретил нас у ворот и с покровительственным видом проводил до места, где нас ждал ужин.

Воздух был напоен ароматами, пейзаж действовал успокаивающе, а ужин — особые бирманские блюда, приготовленные женой Хла Дина, — был вкусным, но тяжелым. Мною овладела сонливость и захотелось пораньше лечь спать. Оставив Берна читать детективный роман, я вошел в хижину и увидел, что Аунг Тхейн, прозванный «стариком» за вечно серьезный вид, стоит на коленях и молится перед дешевым изображением Будды. Я тихо вышел.

Когда я рассказал об этом Берну, тот, оторвавшись от книги, посоветовал:

 — Пусть кончит свою молитву. Аунг Тхейн — странный, эксцентричный парень — приходит в нервное возбуждение из-за всякой ерунды. Однажды, разозлившись, он рассек себе руку, потому что никак не мог разрубить дерево. В другой раз выстрелил в своих коллег, которые не хотели просыпаться утром, когда он пришел. За это его посадили в тюрьму, где Аунг Тхейн привык читать молитвы. Я никогда не мешаю ему. Ведь молитвы действуют на него успокаивающе.

 — А судимость не помешала ему снова поступить на службу в полицию?

 — На Андаманах судимость — не препятствие для занятия какой-либо должности. Кроме того, нам предоставлено право самим решать вопрос о найме. Ведь требования у нас особые. Видите ли, нам нужны не изнеженные щеголи, а крепкие, выносливые парни, привыкшие терпеть лишения. Они должны чувствовать себя в джунглях как дома. Поэтому мы предпочитаем ранчи — горцев из штата Бихар[21]. Нам подходят ранчи и бирманцы — они привыкли к такой жизни у себя на родине.

На следующее утро мы отправились в Констанс-Бей охотиться на черепах. Ярко светило солнце. Парни из полиции разгружали плот из свежесрезанного бамбука. Когда они заметили нашу динги, Бенедикт, Субраманиям и Мария — лучшие охотники на черепах — направились к нам, чтобы помочь вытащить лодку на берег. Они, очевидно, уже дожидались нас, так как поспешно взяли свое снаряжение — длинную бамбуковую палку и несколько мотков веревки с гарпунами, — прыгнули в челн и направились в сторону бухты. Мы последовали за ними.

Наши лодки высоко подпрыгивали на волнах прилива, но это не мешало охотникам занять исходные позиции: Бенедикт с гарпуном, насаженным на палку, расположился на плоском носу лодки, Субраманиям — сзади с мотком веревок, а Мария — на корме.

При охоте на черепах, впрочем как и при всякой другой охоте, определенную роль играет элемент удачи. Мы начали охотиться на западе, куда животные приплывают вместе с приливом из открытого моря, но, не обнаружив ни одной черепахи, двинулись сначала на север, потом на юг. Двигались очень медленно, так что охотники могли производить тщательные поиски. Долгое ожидание, по-видимому, надоело Бенедикту, который, свесившись с борта, пристально смотрел в воду: оно надоело и Берну, застывшему в лодке с фотоаппаратом на груди — он жаждал запечатлеть охоту на пленке.

 — В прошлый раз мы сразу же увидели черепах, — проговорил Берн, — но, когда надо, их, как назло, нет.

Не успел он сказать это, как Бенедикт жестом приказал Марии остановиться и метнул гарпун. Но нам не повезло — добыча ушла.

 — Ошибся всего на несколько дюймов, — со вздохом проговорил Бенедикт, закрепляя наконечник гарпуна.

 — Возвращайтесь на более мелкие места — там, может быть, что-нибудь и попадется, — посоветовал Хла Дин.

Мы повернули на восток. Прилив уже достиг средней отметки. Приближалось полнолуние. Вода все прибывала. Наши суденышки подпрыгивали высоко на волнах, захлестывавших корму, но это нисколько не влияло на охотников, замерших словно изваяния. Вдруг в какую-то долю секунды тело Бенедикта изогнулось и выпрямилось — гарпун полетел в воду.

Видимо, он попал в цель, так как веревка в руках Су-браманияма начала быстро разматываться. Когда она уже совсем погрузилась в воду, лодку потащило дальше. Напрасно Субраманиям пытался остановить ее, натягивая веревку изо всех сил. В конце концов ярдов через триста лодка остановилась, и Бенедикт, который насадил новый наконечник на гарпун, снова метнул его. И опять нас страшно понесло, но на этот раз как будто ненадолго. Лодка закружилась на месте и остановилась. Охотники начали вытаскивать веревку и, когда вся она оказалась в лодке, свесились за борт и стали шарить руками в воде. На поверхности появилась черепаха, сначала задние лапы, потом туловище; ее панцирь был пробит гарпунными наконечниками. Черепаха оказалась огромной и тяжелой, и нашим парням пришлось немало потрудиться, чтобы вытащить ее из воды. Когда они наконец втолкнули черепаху в лодку, то сами свалились без сил.