Острова, залитые солнцем - [13]

 — Берн, майор Берн! — окликнул его Говиндараялу.

Берн резко остановился, отчего шляпа чуть не упала на землю. Какое-то мгновение он смотрел отсутствующим взглядом на моего друга, потом, видимо, вспомнив, заулыбался:

 — А, это вы, Раджу!

 — Я хочу представить вас моему другу, — продолжал Говиндараялу.

 — Как поживаете? — обратился Берн ко мне. — Я видел вас на пристани в день вашего приезда. Очень хотел познакомиться с вами.

 — Почему? — спросил я, несколько обескураженный.

 — На вашем плече висели два ружья. Я не мог понять, зачем они вам понадобились.

 — Майор Берн, мой друг хотел бы повидать джарвов, — вмешался Говиндараялу.

 — Хорошо, мы еще поговорим об этом. Приходите завтра к нам на обед. В восемь часов. Удобно?

Маленькая женщина, до сих пор не проронившая ни слова, услышав неожиданное приглашение, не выдержала:

 — Робби, завтра ты будешь занят на спектакле для детей.

 — Спасибо, Джин, — сказал майор, видимо искренне ей благодарный. — Ну, тогда послезавтра.

 — Благодарю вас. Но куда мне прийти? Я не знаю вашего адреса.

 — Кто не знает, где живет Берн? Он самый популярный человек в Порт-Блэре, — вставил Говиндараялу.

 — Вы, разумеется, придете с Говиндараялу. А теперь, прошу прощения, я должен вас покинуть.

Выставки и экспозиции на открытом воздухе, оказывается, были очень популярны в Порт-Блэре. Их посещали все. Здесь происходили встречи с приятелями и обмен новостями.

В толпе я увидел много знакомых и среди них адвоката Девасию. Он куда-то торопился, но, увидев меня, задержался и подошел.

 — Мистер Вайдья, — сказал он, — встречались ли вы с Даду Лалом?

 — А кто такой Даду Лал? — Я никогда прежде не слыхал этого имени.

 — Не хотите ли вы сказать, что ничего не слышали о Даду Лале? — поразился адвокат. — В городе все знают Даду Лала. Его считают главой бывших каторжников. Я полагаю, вы хотели бы повидаться с ним?

 — Я бы с удовольствием, но где его можно найти?

 — Вам придется поехать на ферму Даду Лала. Это в Панигхате, на противоположном берегу бухты. Садитесь на паром в Хаддо и поезжайте в Бамбу-Флэтс. Оттуда до Панигхата всего несколько минут ходу.

 — В любой день?

 — В любой день. Я говорил ему о вас.

И адвокат удалился.

Паром отчаливал в восемь. Мы прибыли на пристань точно за две минуты до отхода. Но паром уже ушел, и мы очень расстроились — ведь следующий должен был отправиться не раньше чем через пять часов. Раздосадованный, Шринивасан спросил одного из местных жителей, почему паром ушел раньше, и получил ответ, который окончательно вывел его из себя:

 — Автобус прибыл раньше.

 — Я отправлю вас на катере лесного департамента: он должен отойти в течение часа, — успокаивал меня Шринивасан по дороге в Чатам.

Маленький катер лесного департамента стоял на якоре неподалеку от пристани. Чтобы добраться до него, надо было сначала пересечь баржу, спуститься на бревенчатый плот, а оттуда по шаткому настилу, служившему трапом, перейти на катер. Воды бухты были спокойны; лишь изредка их вспенивала выпрыгивавшая на поверхность рыба.

 — Сегодня слишком много акул, — заметил шкипер, молчаливый паренек. — Посмотрите, — взволнованно проговорил он, показывая на пятно справа. — Три акулы быстро настигали косяк крупных рыб.

В погоню за добычей «трио» устремилось в тесном строю, но, достигнув ее, акулы разделились, и каждая нападала в одиночку. В какое-то мгновение вода закипела, и на поверхность всплыли окровавленные куски.

 — Да… Такова жизнь, — со вздохом проговорил старый угрюмый моторист, наблюдавший за развязкой.

Бамбу-Флэтс оказался не городом и даже не деревней, а всего-навсего маленьким поселком, состоящим из нескольких беспорядочно разбросанных лачуг и лавчонок. Девасия советовал мне сразу же расспросить о дороге, и я обратился к хозяину лавчонки, где торговали чаем. Он довел меня до плантации кокосовых пальм, расположенной вдоль дороги, где, по его словам, работал сын Даду Лала.

Сын Даду Лала, парнишка в шортах, окапывал молодую пальму. Я окликнул его. Он распрямился, поднял мотыгу и крикнул:

 — Вы хотите видеть отца? Тогда идите по дороге вдоль бухты, никуда не сворачивая. Он дома.

 — А это далеко?

 — Нет. Идти минут десять.

С кирпичной плотины, отгораживающей воды бухты, я спустился на грязную дорогу. Она пролегала между бухтой и поросшей густым тропическим лесом возвышенностью Харриетт Хилл. Местами виднелись черные валуны, напоминавшие спины диких слонов. То тут, то там джунгли были расчищены и превращены в террасированные поля, среди которых, как стражи, торчали одинокие хижины.

Говиндараялу на время поездки дал мне своего слугу, который должен был быть проводником и нести продукты. Это был молодой мадрасец, робко следовавший за мной на некотором расстоянии. Мы, как советовал сын Даду Лалу, не отклонялись от дороги, и все же я постоянно ощущал потребность еще раз убедиться, правильно ли мы идем: ведь на Андаманах заблудившийся человек дорого платит за свою ошибку — он все дальше и дальше уходит в джунгли, пока окончательно не заблудится. Спрашивать же моего слугу о дороге было бесполезно: он не знал никакого языка, кроме родного, тамильского, о котором я не имел ни малейшего представления.