Остров яблок - [49]

«Нужно прочесть», – понял Николай и кивнул в окошко, на котором опять появилась решётка. После воды стало легче, тело понемногу начинало слушаться. Взял конверт, выбрал место посуше, сел, прислонился спиной к стене. Достал фонарик, включил. Первым делом осмотрелся. Настоящий каменный мешок, яма, метра четыре глубиной, два на три внизу. В углу сыро, воняет. У стены, где он сидит, чуть суше. В верхнее окошко светит солнце, закатное, теперь он уже разобрался. Да, ведь надо читать... Конверт оказался не заклеен. Внутри – один лист белой бумаги. Написано шариковой ручкой крупными печатными буквами, по-русски:

«Николай! Вас пытались захватить агенты ФСБ! Произошёл несчастный случай. Мы сожалеем о погибших. Вы в горном селении. Если вы будете применять свои способности, пострадают невинные люди. Пожалуйста, постарайтесь успокоиться! Нам нужны гарантии, что вы никого больше не станете убивать».

И тут вдруг вернулась память, вся сразу, как с похмелья, когда догадываешься и почти всё помнишь, не хватает одного только слова, чтобы убедиться, что так и было, все эти гадости ты действительно сделал вчера. Вот оно, это слово – убивать… Он уложил всю команду. И Зеленцова, да, старика-чудака. Всё вспомнилось разом, навалилось, и стало гораздо хуже, чем до того, как пил воду из кувшина. Пропади оно пропадом! Николай закрыл лицо руками и застонал.

– Шариба? – спросили сверху. – Эль китаба?

Он не нашёлся, что ответить.

+

Пакистан, секретная тюрьма Масфахан

2 июля 2011 г.

– Покажите мне ещё раз.

Мейр Гамер сердито махнул рукой на подчинённых. Шумят, мешают, советуют... Не надо навязывать ему никакого мнения, решение он примет только сам.

– Тише. Замолчите все!

Снова включили проектор. Опять на экране возник каменный мешок, вид сверху. Маленький человек, скорчившись, сидит в углу, обхватил колени, прижал к ним подбородок. Минута неподвижности, и вдруг он вскакивает и резко протягивает вверх руку с вытянутым средним пальцем. Кричит что-то по-русски, злобно, почти нечленораздельно. Снова садится на то же место, только уже не колени руками обхватывает, а голову. Так… Немного качается, как на молитве, и плечи чуть вздрагивают… Волосы ерошит… И снова руки вокруг коленей, исходная позиция.

– Я встречусь с ним. Начинайте подготовку. – Мейр сказал это, видимо, недостаточно категорично.

Ему возразили:

– Это самоубийство, шеф. Он не в себе.

Возражал невысокий лысый субъект, вольно раскинувшийся в кресле. Он вёл себя весьма свободно, видимо, имел для этого основания. Ещё несколько человек примостились на стульях вокруг стола для совещаний, но они помалкивали.

– Нет. Ничего опасного. Обратите внимание, Анатолий, он кричит не в камеру, а наверх. А потом раскачивается. Он жалуется своему Богу. Это не опасно, – Мейр чуть повысил голос, – не опасно! Но сначала проверим его способности.

– Те, что в документах Ван Маардена? – снова тот же лысый субъект.

– Нет, Анатолий. Зачем нам так глубоко копать? Нам физика ни к чему. Проверим простую вещь. Подержите его там без воды дней пять-семь. Только не уморите. Врач должен спускаться ежедневно и проверять состояние. Как только он… Ну, ты понял… Так и перевезём в Масфахан. В закрытой машине. И сразу в помещение. Под ветер ему нельзя попадать.

– А что с девушкой делать?

– Приготовьте её тоже. Поселите пока что в санитарном блоке. Скоро она потребуется.

Шеф встал, давая понять, что совещание закончено. Все остальные тоже поднялись, кивнули, вышли быстро, не прощаясь, не переговариваясь.

Мейр Гамер не боялся. Этот русский, Николай, совершенно безопасен. Зря такой шум вокруг него подняли. Весьма уравновешенный тип, желчный, умный. Не совсем русский по крови, по образованию метеоролог, знает немного математику и физику. Хорошо говорит по-английски. Он не жесток, не убийца, морально не стоек, никакой специальной подготовки не имеет. Эмоционален, боится боли, сильно переживает из-за того случая на «Гипатии». Готов сотрудничать. Мейр увидел это всё сразу, лишь приглядевшись к нечёткому изображению с веб-камеры. Опыт… Полвека в разведке.

Он достал из ящика стола чётки, накрутил их на пальцы, но перебирать не стал. Ему нужен был какой-то знакомый предмет, чтобы сосредоточиться и просчитать ходы. Партия получалась интересная. Пожалуй, последняя его партия; немного жаль, но всё искупит эндшпиль. Осталось мало фигур, значение каждой фигуры выросло в сто раз. Ферзь просвечивает поле насквозь, и не стоит делать им пустые ходы. Нет смысла шаховать соперника. Нужно найти самое главное место на доске и занять его. И соперник сам откажется от борьбы, потому что любой его ход будет ухудшать позицию.

Главная фигура... Это не Калинин, как думалось сначала. Вернее, и Калинин тоже, но его принесли в жертву, обменяв на слона. Слон бил по белым полям, а на черное крайнее поле опять встала пешка, и вот он, второй ферзь! И может быть третий, пешки всегда наготове. Теперь надо всех парализовать, заморозить, обездвижить! Эти недоумки из Кнессета, отправившие его в отставку, не знают шахмат. Жертва была нужна, но главная фигура опять на доске. И он ей владеет, именно он, отставной разведчик, списанный историей.