Остров счастливого змея. Книга 2 - [129]

— Зоя, ну перестань, — Александр обнял жену. — Неужели ты думаешь, что я хочу снова в тюрьму? Конечно, ничего такого я делать не буду. Просто, надо посоветоваться с людьми, продумать цивилизованное решение проблемы.

— И с кем ты собираешься советоваться? С теми же, с кем тогда устроили засаду?

— Нет, Зоя, нет, успокойся. Завтра пойду советоваться с предком. Они там всё знают.

Утром Зоя с Иркой ушли в школу. Летние отпуска закончились, и учителя готовили классы к занятиям. Онгдо с малышом пошёл доделывать дом. Там оставалось совсем немного, до начала учебного года молодая семья намеревалась окончательно переселиться в новое жилище. Гамоха попросил Зою познакомить его с директором, чтобы переговорить о работе, заодно о школьном жилье; двухквартирный дом для учителей пустовал и всё еще не был приватизирован.

Александр взял Норда и пошёл на кладбище хабуга. Утро было облачным и тихим. Откуда-то налетела мошка, но на мысу её было меньше. Александр приблизился к Последнему Дому Сикте, хотел поговорить, но запах тлена заставил обойти это место стороной. Настроение испортилось само собой. Он брёл не спеша, раздумывая о бренности земной жизни. Норд, напротив, был активен, что-то вынюхивал, перебегая от дерева к дереву. У раздвоенного кедра Александр остановился, поднял голову, залюбовался исполином, потрогал кору.

Норд глухо зарычал, вздыбил загривок, двинулся в сторону вырубки. «Зверь, что ли?» — подумал Александр и пошёл, крадучись, за собакой. Край вырубки успел зарасти кустарником, и пришлось пробираться сквозь него. Норд рычал и сопел, нюхая воздух, оглядывался на хозяина. «Не дай Бог, медведь», — подумал Александр и попытался поймать пса, но тот не дался, полез сквозь кусты дальше, но вдруг остановился и оскалил клыки.

Александр раздвинул ветви и увидел человека, совсем недалеко, метрах в двадцати. Крупный мужчина в защитной одежде с капюшоном на голове и ружьём за спиной стоял, согнувшись, и что-то там делал. Затем рывком разогнулся и далеко откинул вырванный с корнем молоденький кедр, перешёл к следующему, вырвал его. Александр остолбенел: позади человека виднелся целый ряд вырванных саженцев. Человек отбросил очередное деревце, скинул капюшон, вытер рукавом лоб. «Помазный!» — узнал Александр. Следующий саженец не поддавался, Помазный, громко матерясь, стал топтать его сапогами.

Норд вдруг рванулся к нему, набросился с остервенением. Помазный отбивался ногами, но пёс, который за всю жизнь никого не укусил, в прыжке повис повыше колена. Помазный заорал, сбил собаку кулаком, вскинул ружьё. Тут Александр очнулся и бросился спасать друга.

Норд с лаем вертелся вокруг Помазного, стараясь зайти сзади, Помазный крутился за псом, не успевая поймать его в прицел. Александр бежал изо всех сил, но всё-таки не успел нескольких шагов — хлёсткий выстрел ударил по ушам, Норд взвизгнул и кубарем отлетел в сторону. Александр с разбегу толкнул Помазного в спину. Тот полетел плашмя на землю, выпустив оружие. В момент Александр поднял ружьё, Помазный проворно поднялся с булыжником в руке. Палец сам нажал на курок. Пламя вырвалось из ствола, ружьё дёрнулось в руках, одновременно дёрнулась голова Помазного, и Александр увидел, словно в замедленном фильме, что лицо человека смазывается и превращается в кровавое месиво. Затем «фильм» пошёл с нормальной скоростью, Помазный рухнул навзничь. Из того, что осталось от передней части головы, пульсируя, била струйка крови, неестественно вывернутая рука подергивала пальцами.

Александр оцепенел с ружьём в руке, ещё не осознавая полностью случившегося. Норд осторожно приблизился к убитому, возбуждённо лизнул кровь.

— Норд, Нордик! Живой!

Александр оттащил собаку от трупа, ощупал, осмотрел, обнял.

— Живой! Нордик, ты живой! Пойдём, пойдём отсюда.

Он быстро зашагал, не оглядываясь, подгоняя Норда, через лес к мысу. Пальцы свело, и только тут он заметил, что всё ещё сжимает ружьё. Перехватил за ствол и с размаху кинул с обрыва. Далеко внизу плеснуло. И тут до него дошло. Ноги стали ватными, он опустился на землю и заплакал.

— Вот всё и кончилось, Нордик, всё кончилось, вся наша счастливая жизнь…

Его тряс внутренний озноб, сил не было, была только тоскливая жалость к себе. Он обнимал, гладил собаку и рыдал. Потом наступило опустошение и усталость, захотелось лечь и заснуть, а лучше умереть…

— И что теперь? Тюрьма? Камера? Это же сто пятая — до пятнадцати лет. Нет, только не тюрьма! Только не тюрьма, Нордик.

Он вскочил, почти побежал в сторону дома. «Бежать! Срочно бежать, — думал он, перепрыгивая через валежины. — Я успею. Самое время, пока дома никого нет. Надо всё продумать. Да, уйду в горы, сделаю землянку — до морозов ещё месяца два. Надо только ничего не забыть, — он ворвался в дом, схватил рюкзак, стал бросать в него вещи. — Так, первым делом соль, спички. Свитер, шапку, рукавицы. Да куда же Зоя подевала зимние вещи? Скоро обед, они вернутся, надо успеть… Ага, вот, нашёл. Еда! Надо взять консервы. Что ещё? Сапоги. Нет, обойдусь. Посуду! Так, кружку, ложку, кастрюлю. Теперь инструменты. Топор, ножовку, нож… — он пошёл в сарай, запихивал всё подряд в рюкзак, сунул в карман ещё горсть гвоздей. — Не забыть бы чего важного». Вернулся в дом, взял шерстяные носки, пачку чая, полбулки хлеба и пакет сахара. Норд ходил следом, понимая важность происходящего. «Вот ещё проблема. Придется закрыть в доме. Уйду по реке, чтобы след не взял. Потом на тот берег и в горы. Главное, подальше уйти, чтобы не нашли». В рюкзак всё не помещалось, пришлось вытряхнуть на землю, уложить поаккуратнее. Вернулся в дом написал записку: «Ушёл на рыбалку на три дня. Не беспокойся. Саша». «Потом найду способ сообщить. Жалко Зою. Ну, пора». Загнал Норда в дом, под его беспрерывный просящий лай вскинул рюкзак.