Утро. С кружкой горячего чая сижу за столом напротив окна. За спиной гудит печка. В метре за окном стужа: минус пятнадцать с ветром.
Высоченные ясеня качают чёрными ветвями на фоне ещё не определившегося с цветом на предстоящий день неба. Вместе с голой веткой раскачивается нахохлившаяся почти как шар птица. Я уже знаю, это спит или просто терпит до восхода одинокий дрозд. Так они ночуют. И почему не спрятаться хотя бы за ствол дерева? Наверно, обычай у них таков. Только солнышко проглянет сквозь оголённый лес на сопке, эта птица переместится на нашу облепиху, чтобы позавтракать морожеными ягодами.
С шумом свалилась на заоконную кормушку воробьиная стая и принялась тарахтеть клювиками, не забывая регулярно поднимать головы, чтобы высмотреть потенциальную опасность. Одно «Цик!» воробьишки любого ранга — и вся стая уже в воздухе, а через секунду в ветвях густой ёлки.
Пока клюют, успевают подраться, выяснить отношения. Это, наверно, самцы. Иногда так оттаскают друг друга за клювы, что писк стоит!
Вообще, воробьи живут парами — на всю жизнь. Только вот жизнь их коротка… Любо наблюдать, как они весной жмутся друг к дружке, целуются, как песни поют — не подумаешь, что воробышки.
А зимой в стаю сбиваются, так, видимо, легче зиму пережить. В наши края воробьи проникли вместе с людьми, сами они здесь не выживают — зимы суровые и корма в тайге мало. Вот и живут только в человеческих поселениях.
Наклевались воробьи пшена, расселись на проводе. Тут как тут поползень пал ниоткуда на кормушку. Не успел клюнуть пару раз, воробей сверху коршуном, согнал. Кому понравится, когда на тебя садятся?
Вот они, воробьи, караулят: сами не едят и других гоняют. Поползень же висит на стене вниз головой, момент поджидает. Стоит воробью-часовому зазеваться, поползень падает на кормушку, клювиком вдоль плоскости, сбоку как-то зёрнышки подбирает. Два-три проглотит, три-пять в клюв наберёт — и в лес, под кору прятать.
Воробьи лишь чуть крупнее поползней, но это «чуть» играет роль — воробьи всегда прогоняют поползней. Правда, в прошлом году зимовал у нас лихой поползень. Распластается на кормушке, крылья и хвост растопырит, клюв-шило раскроет и шипит на противника. Его никто не мог прогнать. Нет его в эту зиму, кто знает, куда делся отважный…
Солнышко поднялось над лесом, небо голубизну проявило, веселее стало в птичьем царстве. Петух кур за ворота вывел, на солнечную площадку. Куры-то рады, роются, ковыряются, клюют что-то. А петух на бугорок, да в небо глядит не отвлекаясь. Часами есть-пить не будет, лишь бы опасность не проглядеть.
А опасность страшная — смерть летучая, спастись от которой невозможно. У нас тут два вида ястребов, да другие хищники мной не опознанные, но опасные не менее. Каждое лето стадо куриное лишается от семи до десяти своих членов, и большинство погибают от клювов пернатых хищников. Почему-то лиса или кот дикий не вызывают у кур такой паники, как ястреб. Крик поднимают, отступают, в случае нападения разбегаются, но без смятения. А воздушная тревога — будто Змей Горыныч летит — вызывает панику вплоть до потери сознания. И потом не найдёшь кур до самой темноты, а то и ночь в снегу просидят.
Был случай, выскочила жена на шум куриный. Ястреб улетел, кур не видно, а одна валяется посреди двора. Оплакала убиенную курочку хозяйка, в ведро сложила, на веранду поставила. Сердце чуть успокоила, пошла курочку щипать, а курочка-то как взлетит! Да и побежала в курятник. Обморок у неё был.
Однажды ястреб на спине курицы прямо в гнездо въехал. Там я его и изловил. Отважная птица! Наверно страх в нём генетически отсутствует. В глаза смотрит, головой крутит, так и норовит цапнуть. Поранил меня. Видно было, что приготовился жизнь задорого отдать. Отпустил я его с уговором. Посидел он на ветке долго, минут десять, наверно не верил, что жизнь вернулась, да и устал от борьбы. Улетел. Но уговор сдержал, не вернулся в том году ни разу.
Куры на поляне бесснежной траву сухую косят, а воробьи к ним под ноги всей гурьбой переместились, тоже что-то выискивают, может, семена мелкие, или камешки для зобиков. Куры на них внимания не обращают — здесь, на природе, всё общее. А в курином дворе, когда зерно им даёшь, норовят воробья клюнуть — гонят от хозяйского корма.
Пока нет воробьёв, на кормушке поползни и синички. Поползни тут главнее, поскольку синицы меньше. Набирают в клювы пшено и улетают прятать. Пока поползни летают, синички клюют, потом тоже набирают и прячут. Все соблюдают порядок и субординацию. И всем хватает. Поползни и синички делают запасы. Если синички переключаются на другое или просто отдыхают, то поползни носят без устали весь световой день или пока корм не кончится. Это стратегия! Наступят лютые времена, когда снегом завалит все травы и кустарники, когда всё что можно подберут зерноядные, и тогда придёт бескормица в паре с жестоким холодом и вороны с сороками будут подбирать замёрзшие птичьи трупики… Вот тут-то и пригодятся запасы. Прыгай только по стволам да заглядывай в каждую щёлочку и, если не сам туда припрятал, так другие сотоварищи — всегда найдёшь столько, чтобы не замёрзнуть.
