Остров счастливого змея. Книга 2 - [103]
— Конечно. Но его теория далека от осуществления на практике.
— Это сейчас неважно. Главное — вера в лучшее. Может, я её даже свожу к философу. Он интересный человек, чуткий и с юмором. Замечательно! Вы меня спасли. Ну, расскажите теперь, как выдержали заключение? Срывы были?
— Были, конечно. У всех бывают.
— Склонности к суициду?
— И это было, — усмехнулся Александр. — Особенно в карцере.
— Вы и в карцере побывали? Сколько суток?
— Александр рассказал, включая свое воскрешение на столе патологоанатома.
— Да! Досталось вам по полной схеме, несмотря, что срок небольшой. Юровский, всё-таки, молодец! Уважаю его, как юриста. Ой, картошка сбежала…
— Да, Юровский мастер, вам повезло, — продолжила Светлана Викторовна, вернувшись из кухни. — Но, знаете, все-таки, большую роль сыграла смерть руководителей фирмы. Останься они живы, вам бы и Юровский не помог.
— А вы и это знаете?
— У меня ведь остались старые знакомства в органах. Интересное дело. Смерть необычная. Но следствие ни с места — нет улик. Ясно, что заказ, но ни одной зацепки.
— Хотите, расскажу?
— Что?
— Как они погибли.
Светлана Викторовна на мгновение остолбенела.
— Вы это серьезно?
— Да. Я с этим и пришёл.
— Записывать можно? — неуверенно спросила Светлана Викторовна.
— Пишите, — Александр покосился на магнитофон. — Только вы же понимаете…
— Могила! Век воли не видать! — улыбнулась Светлана Викторовна.
— Такой клятве верю.
Он рассказал свое видение в карцере. Светлана Викторовна долго молчала, думала.
Александр сходил на кухню, слил воду из кастрюли с разварившейся картошкой, порезал селёдку.
— Ой, давайте же я сама…
— Да всё уже. Пойдёмте есть.
— У меня ещё закуски. Сейчас.
Она быстро накрыла на стол. Поставила стопки и бутылку водки. Александр налил.
— За свободу? — спросил он, поднимая стопку.
— Да. За ваше освобождение. Простите. Вы меня озадачили, можно сказать, шокировали. Пьём. А то я засыплю вас вопросами, — она проглотила водку и, не закусывая, спросила: — А время? Какого числа это было?
— Время совпадает. Про секунды не знаю, но в часах совпадает. Я долго размышлял, всяко анализировал. Получается, что это я со своим двойником убил этих людей. Жалко только секретаршу. Это Забда перестарался. По его понятиям все кто помогает врагам, тоже враги. Ему дай волю, он бы тут половину города завалил.
— Да-а, может быть, он и прав, — задумчиво сказала Светлана Викторовна. — Нет, эту задачку под стопку не решить. Я займусь этим на свежую голову.
— Вы мне не верите?
— Да что вы! Вам я верю стопроцентно. Но случай ведь небывалый! Я выясню документально время вашего заключения в карцере, время вашей «смерти», воскрешения, и сравню со временем гибели Кима, Горовского и секретарши. Вы не помните, в каком положении лежали тела убитых, как они расположены по отношению к предметам мебели? А обстановку в кабинетах можете описать? Вы же там раньше не были?
— Я никогда там не был.
Допрос продолжался долго. Александр рассказал всё, что помнил. Уже в сумерках он оставил Светлану Викторовну, всё ещё продолжавшую находиться под впечатлением. Прощаясь, она посмотрела ему в глаза и спросила:
— Скажите, а вы меня не разыгрываете?
— Век воли не видать!
24
Домой шёл пешком, хотелось прогуляться. Разговор со Светланой Викторовной всколыхнул воспоминания о снах. «Ния снится каждую ночь, зовёт. Что ей нужно, к чему это? Попробуй, растолкуй такие сны… А Забда хорош! Всё у него легко, на любую ситуацию у него есть готовое решение. Как все-таки просто было в прошлом! А как он ошарашен был нашей действительностью, но самообладания не потерял. Интересно, как бы я себя повёл, очутившись в будущем? Он всё старался мне помочь, о себе не думал, только о деле. Жаль, не поговорили толком. Что он сказал на прощание? Что-то вроде о Змее. Да, о том, что народу некому поклоняться. Это же… это же напутствие, это то, что я должен сделать!»
Юра уже давно был дома.
— Папа, ну где ты пропадаешь? Люсик тут такой ужин приготовила, мы ждём, ждём…
— Разговор интересный был. А поужинать я не прочь! У Светланы Викторовны только картошка с селёдкой, а я после тюрьмы всё наесться не могу. Только я сначала Сапрыкину позвоню. Я, ребята, пожалуй, поеду в Лазурный на праздники.
— Папа, мы уже запланировали для тебя мероприятия, хотели с тобой выходные провести.
— Надо мне. Потом жалеть буду, что не съездил. Не обижайтесь. Ещё наживусь у вас, пока документы получу.
Позвонил Сапрыкину.
— Николаич, ты не передумал меня с собой брать в Лазурный?
— Дозрел? Отлично. Завтра выезжаем в девять утра. Будь готов, заедем.
— Николаич, я-то, в общем, не к тебе в гости, я на Дымова хочу, пожить там пару дней.
— А мы дома и не будем, мы на дачу, там ещё не сеяно, не пахано. Что ж, хочешь на Дымова, отправим тебя на Дымова. Нет проблем. Палатка, спальник, котелки и прочее у меня есть. Заберём, когда скажешь. Действительно, какой тебе интерес на грядках прозябать. Давай, готовься. Завтра едем. В дороге поговорим.
— Завтра утром еду, — сказал Александр Люсе с Юрой. — Давайте вашу вкуснятину. Есть хочу!
— Ну, раз едешь, тогда тебе к месту будет наш подарок, — Юра протянул отцу сотовый телефон.
Захватывающий исторический роман повествует об одной из самых могущественных в XII — XIII веках Золотой империи чжурчжэней. Показана история этого государства, его ожесточённая борьба с армиями Чингисхана. Приводится уникальная информация о последнем осколке империи на территории современного Приморского края. Показаны обычаи, верования, ремёсла, другие аспекты жизни всех слоёв населения. Книга написана на основании исторических данных и последних археологических исследований.
Мы до сих пор не знаем и малой доли того, какими помыслами жили наши первобытные предки. Герою этой книги удалось не только заглянуть в своё прошлое, но и принять в нём участие. Это кардинально повлияло на его судьбу и изменило мировоззрение, привело к поискам личных смыслов и способов решения экологических проблем. Книга наполнена глубокими философско-психологическими рассуждениями, которые, однако, не перегружают чтение захватывающего авантюрно-приключенческого повествования.
Профессия моряка овеяна романтикой: жестокие шторма, дальние страны, большие заработки… Но море ревнует моряка к родному берегу, рвёт любые непрочные связи, в том числе с главным полюсом притяжения — женщиной. Как правило, перед моряком ставится жёсткий выбор: море или семья. Автор сам прошёл путь моряка и знает, о чём пишет. Его герои пытаются наладить свои мосты между морем и берегом.
Каждый, кто любит собак, будет удивлён и очарован необычной философией собачника, который рассмотрел в верном звере не только друга и защитника, но и спасителя! Не спешите отрицать столь необычный ракурс, вникните в повествование, и возможно в своём четвероногом товарище вы увидите черты, ранее незамеченные, но чрезвычайно значимые для понимания поведения собаки.
Вы слыхали, как поют воробьи? А может быть вам удавалось договориться с ястребом? Вы переживали за судьбу новорождённого косулёнка? С вами здороваются знакомые вороны? В коротких трогательных рассказах Виктора Квашина сквозит щемящая тревога за судьбы звериных «народов», бесцеремонно изгоняемых и избиваемых «высшим звеном эволюции». И вместе с тем автор радуется маленьким победам в превратностях звериных судеб и сам по возможности старается не оставаться в стороне от помощи зверикам.
Есть люди, которые не верят на слово, им обязательно нужно потрогать загадку руками. Краевед Юрий Крошин из таких, и неудивительно, что он попадает в критические ситуации, когда пытается выведать то, о чём знать нельзя. Для народа, исповедующего Законы Тайги, «табу» означает не просто запрет что-либо делать. Нарушивший табу, нарушает священное равновесие между противоборствующими силами нашего мира. За такой грех полагается неминуемое наказание, и оно настигает преступника здесь и сейчас.
Книгу составили лучшие переводы словенской «малой прозы» XX в., выполненные М. И. Рыжовой, — произведения выдающихся писателей Словении Ивана Цанкара, Прежихова Воранца, Мишко Кранеца, Франце Бевка и Юша Козака.
Какая она – любовь?.. Счастливая, несчастная, взаимная и неразделенная. И как многолико это чувство… любовь мужчины и женщины, любовь к матери, любовь и забота о близких и – любовь к своему прошлому…Алина Салыкова в каждом рассказе раскрывает перед читателем грани этого чувства. автор постепенно приводит к мысли: жить надо сейчас, сегодня, и любить – это прекрасно, но нельзя забывать о детях, которых принесла любовь. Ведь, когда приходит момент прозрения и осознания, может быть уже поздно…
Журнал, который вы держите в руках (или видите на ваших мониторах), – это не журнал киносценариев. И не журнал о кино. Во всяком случае, мы не ставили перед собой задачу сделать журнал киносценариев или журнал о кино. Хотя, конечно, мы будем публиковать сценарии и статьи о кино. Но, надеюсь, все-таки в основном мы будем писать о сценаристах и для сценаристов. О наших профессиональных проблемах, нуждах и чаяниях.
Молодой прозаик Владимир Карпов — из тех художников, которые стремятся поведать читателю о жизни во всей ее полноте, во всей ее реальности, какой бы подчас тяжелой и драматичной она ни была. Автор не торопится с делением своих героев на хороших и плохих. Он искренне сострадает описываемым им людям, ищет вместе с ними выход, а если даже и не указывает этот выход впрямую, то непременно выводит своих героев к свету, к надежде. Несмотря на драматизм сюжетов, произведения В. Карпова полны веры в человека, глубокой оптимистичной силы.
Грег Гейнс обыкновенный подросток и, как многие застенчивые молодые люди, старается не выделяться из толпы. Он может стать невидимкой в любой социальной среде. У него есть только один друг, Эрл, и вместе они снимают кино – пародии на классические фильмы культовых режиссеров. Поворотным в жизни Грега становится момент, когда его мама просит возобновить дружбу с подругой его детства – Рейчел Кушнер, у которой недавно обнаружили рак.
Маленькая Эшли меняет приюты и опекунов, становясь все более одинокой и несчастной, все сильнее убеждаясь в том, что она никому не нужна. Порой приемные родители совершенно к ней равнодушны, а порой – безжалостно жестоки. И когда, казалось бы, настает самый счастливый день ее жизни – Эшли хотят удочерить, – она лишь равнодушно произносит три коротких слова: «Я не против». Действительно ли очередная семья станет для нее родной? И услышит ли она когда-нибудь другие три слова: «Мы любим тебя»?