Остров, одетый в джерси - [4]

Я-то, конечно, думал, что автобус идет прямо в зоопарк. Но автобус, конечно, ехал совсем в другое место.

Над лобовым стеклом имелось окошко с табличкой: «Сент-Элье — Сент-Клемент». Кроме того, отсюда можно было уехать в Сент-Брелад, Сент-Питер, Сент-Оуэн, Сент-Мэри, Сент-Джон и так далее.

Все это — районы Джерси, которые называются интересным словом «парижи».

Можно было бы, поинтересоваться у водителя машины, не пойдет ли в скором времени какой-нибудь бас до зоопарка? Но кабина за широким лобовым стеклом отличалась редкой безлюдностью. Может, шофер улетел в Лондон?

Не зная, что делать, я вернулся к дверям аэропорта. Но входить внутрь я не стал, а встал рядом и стал наблюдать.

Часто наблюдение за незнакомыми людьми может дать больше, чем суетливые расспросы. Неудобно приставать к незнакомым, спрашивая, где эта улица, где этот дом? А стоя в сторонке и никому не мешая, ты можешь увидеть такое, о чем даже знакомый человек тебе не всегда расскажет.

Вот и теперь я, стоя, между прочим, у дверей, вроде бы смотрел на взлетающие самолеты. На самом же деле я наблюдал за действиями прилетевших пассажиров, которые только что ступили на джерсийскую землю.

Момент этот они встречали радостно, обнимались и хлопали друг друга по плечам, как солдаты соединившихся союзных армий.

Ожидая, когда они успокоятся, я на некоторое время действительно сосредоточился на самолетах.

Замечательны эти самолеты были тем, что имели некоторые признаки вертолетов. У них были очень короткие крылья, на которых, разрубая облака в клочья, вращались невидимые винты. Окрашенные желтыми и черными полосами, они напоминали гигантских пчел. И эти пчелы, жужжа, то уносились в облака, то опускались из них на землю и укатывали в ангар, похожий на улей.

За полчаса я увидел множество самолетов, а автобус как был, так и остался в единственном экземпляре.

Между тем количество панам перед аэровокзалом сильно поубавилось.

— В чем же дело? — думал я. — На чем же они уезжают?

А уезжали они просто. На такси.

Мне, привыкшему к автобусу, стало обидно за этот замечательный вид общественного транспорта. Видимо, не любили автобусов на Джерси. Если бы к ним относились теплее, то и они отвечали бы взаимностью. Лучшие воспоминания моей жизни связаны с автобусными поездками. Где вы теперь, милые зеленые, пробитые компостером как пулями, билеты?

Такси — это роскошь, а автобус — средство передвижения, которое не только экономит наши деньги, но и приучает с детства к коллективу.

Однако позже я узнал, что вопрос экономии денег джерсийцев не волнует, потому что чуть ли не каждый третий из них — миллионер.

Вот всего уже только три белых панамы стоят на остановке. Да и не белые они теперь. Измотавшееся за день солнце устало окрасило их в желтый цвет. Издалека их можно принять за три золотых гвоздя, вколоченных перед входом в аэровокзал.

Вот уже не осталось ни одного из прилетевших со мной пассажиров. Лишь я стою на остановке, одинокий, как космонавт Евгений Леонов во время своего знаменитого выхода в открытый космос.

Солнце сделалось из желтого апельсиновым. Глядя на него, я понял, что, хоть меня миллионером и не назовешь, а ехать мне все же придется на такси.

До этого момента, колор подъезжающих такси веселил глаз. Они были чисто-синими, стальными, бежевыми, а один автомобиль оказался раскрашенным под зебру.

Машина, которая подъехала в тот момент, о котором, идет речь, была черной, как лужа смолы на дне шахты. Страшно было садиться в такую машину, но страшнее было подумать о том, кто мог оказаться за ее рулем.

Однако за окном автомобиля я увидел джентльмена самого простецкого вида. При этом одет он был в элегантное джерси, хотя на голове все же имел твидовую кепку, какие носят типичные «водилы».

Прицелившись прямо под твидовый козырек, я выпалил:

— Зу?

— Оу'кей! — ответила кепка.

Я открыл дверь и сел на заднее сидение, которое шириной и мягкостью не уступило бы и дивану.

Внутри автомобиль оказался невероятно огромен. Глядя снаружи, никак нельзя было догадаться, что в нем скрываются такие значительные площади и пространства.

Я мог бы лечь на диване, вытянуть руки вперед и все равно не дотянулся бы до противоположной двери. Она скрывалась в далеких сумерках.

Шофер задвигал коленями, нажимая невидимые педали, но ожидаемого шума мотора и толчков не последовало. Машина начала движение бесшумно и плавно. Так отчаливают от берега лодки.

Пейзажи, проносящиеся за окном, были так красивы, что их хотелось вынуть из окна, вставить в рамку и повесить на стену. Ими хотелось любоваться, их хотелось оценивать и устраивать вокруг них жаркие споры об искусстве.

Но на пейзажи никак не удавалось посмотреть с толком — так, чтобы разглядеть, что там на переднем плане, что на заднем, какова идея этого произведения искусства? Слишком уж быстро они проносились за окном.

Однако глазу все же удавалось зацепить то зеленый пологий холм, утыканный коровами, то какую-то усадьбу в сирени.

Вдруг пейзажи кончились. По обочине встала гранитная стена, оттесняя холмы и усадьбы от дороги.

Через минуту стена провалилась куда-то вниз, показав на некоторое время холмы усадьбы, но тут же снова поднялась. И опять — нырь в землю! И долго она еще так то падала, то вставала, напоминая солдата, который исполняет команду «лечь-встать».