Остров незрячих - [20]

А по дороге заехать в особняк, где разместилась разведрота, и помочь капитану Арташову в поисках угнанной в Германию невесты.

Гулько продолжал стоять. Полехин нахмурился:

— Что-то непонятно?

Гулько проглотил ком обиды.

— Слышал, что отбываете, Василий Трифонович, — намекающе произнес он.

— Да, в самом деле, — Полехин, спохватившись, протянул лапищу для прощания. — отныне будем служить порознь.

В этом брезгливом «служить порознь» невольно проступило истинное отношение армейского чистоплюя к ретивому службисту.

От генерала Гулько вышел бурый от ярости. Потому что в момент прощания ему был указан нынешний удел: разбираться с перепившими танкистами да разыскивать баб для генеральских любимчиков.

— Товарищ подполковник, — прервал размышления Гулько разбитной водитель. — Мы как: сначала едем арестовывать Гаврилова, а к Арташову на обратном пути? Я к тому, что разведчики где-то здесь разместились. Он мотнул головой на сосновую рощу, в глубине которой среди зелени алым пятном сочилась черепичная крыша. Встрепенувшийся Гулько разглядел впереди развилку, сделал знак притормозить. — Кто ж с арестованным по гостям разъезжает? Сперва загляну к Арташову, а потом уж за Гавриловым сгоняем, — он выбрался из машины. — Туда проехать можно, — водитель показал на колею. — Ждать здесь! — коротко приказал Гулько. — Проверю, как службу несут. Многие сейчас бдительность потеряли. Он углубился в кустарник. — Сегодня злей обычного, — не удержался один из конвоиров, доставая кисет. — Так есть с чего, — всезнающий водитель, не стесняясь, запустил лапу в чужую махорку, принялся крутить жирную самокрутку. — Ему опять рапорт о переводе зарубили. Сказали, чтоб в Германии дослуживал. А здесь после войны на чем отличишься? Ни тебе шпионов, ни диверсантов. Одна пьяная пальба да драки. Вот и бесится. Едва Гулько свернул на тропинку, ведущую к особняку, как столкнулся с сухопарым пожилым немцем в тирольке.

При виде советского подполковника фриц вместо того, чтоб испугаться, расцвел в доброжелательной улыбке.

— Wer bist du? [20] — Гулько чуть отступил.

Старик успокоительно выставил руки.

— Не пугайтесь, господин подполковник, — на чистом русском ответил незнакомец. — Вы среди своих. Я и сам в некотором роде подполковник.

Он вытянулся шутливо, коротко кивнул:

— Честь имею представиться, капитан второго ранга Горевой!

— Второго ранга? — переспросил Гулько, приглядываясь к чудаковатому старичку.

— Так точно! — браво повторил старик. — Имел честь под командованием адмирала Эссена воевать на Балтийском флоте. И хоть волею судеб вот уж двадцать пять лет обретаюсь на чужбине, но Россия навсегда здесь! Он высокопарно ткнул себя сухим пальчиком в область сердца. — Должно быть, изволите разыскивать капитана Арташова? — Вы его знаете?

— Это наш гость. Если позволите, — провожу, — Горевой радушно указал рукой направление. — Как водится на Руси, друг нашего гостя — наш гость. — Ваш гость? — Гулько пригляделся. — А кто вы сами, черт возьми? — По-моему, я представился. В настоящее же время состою управляющим у баронессы Эссен. — Это что, жена того адмирала, у которого служил?

— Никак нет. Не жена, а вдова. И не адмирала, а его племянника. — Один хрен, белогвардейская сволочь! — определил Гулько. Благодушие сошло с Горевого. — Во-первых, белогвардейской, как вы изволили выразиться, сволочью адмирал Эссен быть не мог хотя бы потому, что скончался за два года до вашей революции. Он был просто знаменитым русским адмиралом. — Русский или белогвардейский — всё едино. Есть советский и — все остальные, — отчеканил Гулько, с нарастающей алчностью разглядывая Горевого. — Ну а сам? — Что сам?

— Сам-то не умер. Эва куда сиганул! — Гулько облизнулся в предвкушении удачи. — Где был в гражданскую? Ну!

Старик слегка смутился. Но то ли вранье претило, то ли не заметил надвигающейся опасности. Ответил честно.

— На Южном фронте.

— Короче, — деникинец! — сладко выдохнул Гулько. — И, конечно, удрал за границу, чтоб продолжить борьбу с советской властью?

Горевой поджал сухие губы: — Странный получается разговор. Мне действительно предлагали перебраться в Констанцу, где обосновалась крупная русская колония и где велась подготовка к возможному вторжению. Но я уже тогда понял бесперспективность военного противоборства с большевизмом и отказал барону Врангелю. Гулько ядовито хохотнул: — Врангелю, значит, отказал, а к Гитлеру поехал. Логично! Понял, за кем сила. Горевой нахмурился: — Хочу напомнить, что Гитлер пришел к власти спустя тринадцать лет после моего приезда в Германию. — Но ведь пришел! — ничуть не смутился Гулько. — Может, и с вашей помощью. А может, и теперь?..Ведь не сбежал от фашизма, как другие. А жить при режиме и не замазаться — так не бывает. Сам, случаем, в национал-социалистах не состоишь? Или хозяйка твоя? Горевой сдержал обиду. — Здесь перед вами побывал генерал Полехин. И баронесса уже имела случай сообщить, что мы занимаемся исключительно благотворительностью. Прежде помогали госпиталям (при этих словах глаза Гулько вспыхнули восторгом), а теперь содержим пансионат для сирот. Так вот генерал не только нас понял, но даже приказал оказать всяческое содействие. Так что можете себя не утруждать подозрениями. Напоминание о Полехине добавило Гулько свежей ненависти. — Я тоже окажу содействие, по своей линии, — плотоядно пообещал он. — По пунктам разберу, чтоб ничего не упустить. Когда, где, с кем. От кого бежал. К кому пристал. Чем помогал фашизму. Генералы, они народ широкий. Счет на армии. В мелочи вникать некогда. А нас страна специально отрядила, чтоб ни один фашистский недобиток не ушел от ответственности. Он предвкушающе зажмурился. Нетерпеливо ухватил Горевого за локоть, подтолкнул перед собой: — Пошли в гнездо! Горевой возмущенно остановился: — Извольте повежливей, господин подполковник. — Кончились господа! Товарищи вернулись, — Гулько зловеще захохотал.