Следя за чайками, Стефан говорит Гаральду:
— А ты что тут сидишь? Так просто сидишь, да?
— Воскресенье — вот и сижу.
— Ларису ждешь?
— Хитер, собака! А ты-то — хорош, оставляешь нас тут одних! Завтра второе объявление повесим.
— Завтра? Вот заваруха будет.
— Этого и добиваемся. А ты — удирать. О Ларисе ведь тоже не подумал?
— О Ларисе?
— Это я к примеру говорю. Но есть и еще кое-кто, о ком тебе следовало бы подумать.
— Об отряде, да? О половине отряда?
— И еще о второй половине — обо мне.
— Ясно, о тебе! Я уже давно думал: вторая половина отряда — ты!
— И все равно — дралка?
Все равно, думает Стефан, еще минута, и никуда он не поедет! Только одна минута, он подумает еще раз и… останется. Захочет остаться. А Гаральд будто понимает все, смотрит не отрываясь, улыбку спрятал в бороде. Но нет, Стефан не будет ждать, пока пройдет эта минута! Он чуть машет рукой.
— Бывай! — говорит. — Привет Ларисе. Пока! — И, не поворачиваясь, делает шаг, другой, еще раз — ручкой, но каноист в ответ не машет. Молчит, спрятавшись в бороду. Ни улыбки, ни привета.
Сначала все шло хорошо. От остановки «Яновицбрюкке» до самого Эркнера. Там он еще не был! Эркнер уже довольно далеко на восток, а это и есть его направление! В Эркнере он начнет голосовать. Дальше, значит, автостопом.
Недалеко от железнодорожного вокзала по узкой кривой улочке, покачиваясь, катят одна машина за другой. Но все — мимо. Шоферы напряженно смотрят вперед, а Стефан стоит на тротуаре и то и дело большим пальцем показывает направо. Потом молча провожает взглядом машину. Понемногу его начинает разбирать злость. Но может быть, это плохое место для голосующих? Может быть, надо поездом доехать до Фрайенвальде?
В кассовом окошке — девушка, волосы русые, длинные, глаза подведены голубым и смотрит куда-то поверх его головы, будто и не стоит он тут перед окошком.
— Фрайенвальде? — лениво произносит она. — Без пересадки нет. И сегодня вообще уже нет поездов. Завтра.
Окошко захлопнулось. Но девушка успела взглянуть на него, губы строго сжаты. Она снова открывает окошко и спрашивает:
— Ты живешь, что ли, в Фрайенвальде? Туда тебе надо?
— Мне дальше? До Старого Одера.
— Подожди немного. — Она кричит, обернувшись: — Калле, ты не ушел еще?
Нет, Калле еще не ушел. Это маленький, тощий человечек. Небрит. В старой черной железнодорожной форме.
— Может, возьмешь его? Ему в сторону Фрайенвальде.
— До Рюдерсдорфа можно.
— До автострады подвезешь, — решает девушка и говорит Стефану: — Попроси Калле объяснить, как тебе дальше добираться. — И она снова строго смотрит на него подмалеванными глазами. Губы — сжаты, а Стефан улыбается, благодарит, как будто она его старшая сестра, но если б она действительно была его старшей сестрой, он бы вряд ли ей улыбнулся.
У Калле «Трабант-500». Белоснежный, с противотуманными фарами, большой гнутой антенной.
— Мое хобби, — говорит он. — На Черное море на нем поеду.
Маленький автомобиль быстро набирает скорость. Деревья бросают тень на довольно узкое шоссе. Много закрытых поворотов. Большое встречное движение. Но Калле правит и болтает как ни в чем не бывало! Стефану не очень-то по себе. Калле спрашивает:
— Может, сбросить скорость?
— Да что вы! Не надо. У нас тоже «Трабант»: Только — 600. У меня мать любит с ветерком ездить.
— До самого Черного моря так поеду, — говорит Калле.
По сторонам — дома. Это уже Рюдерсдорф. Несколько поворотов, и синий указатель — въезд на автостраду.
— Здесь и голосуй! — говорит Калле. — Наверху они не останавливаются. Запрещено. Да и скорость велика, не хотят сбрасывать.
— А докуда мне ехать?
— До Брумберга, — говорит Калле. — От Брумберга — шоссе на Фрайенвальде. Ты, я вижу, плохо ориентируешься. Может, тебе и в Фрайенвальде не надо?
— Мне дальше. До Старого Одера.
— Ну, тогда езжай! — говорит Калле.
Синий дымок… антенна качается, и нет Калле!
Неплохо, если б еще кто-нибудь остановился. Но все едут дальше прямо, а кто сворачивает на автостраду — загружены до чертиков.
Значит, ждать. А если все-таки подняться на автостраду? Правда, почему не подняться? Вон они там со свистом пролетают. Сотня шагов, и Стефан уже наверху. Машина за машиной. Воскресный вечер — все спешат домой. Несутся, будто это дело всей жизни! Колеса, покрышки — мимо, мимо. Стефан уж и руку не поднимает.
Из вереницы автомашин выныривает мотоцикл, мигалка — направо. Съезжает на обочину, останавливается. Но не ради Стефана, нет!
Мотоциклист весь в черной коже. Шлем — красный. Он его как раз снимает. Расставив ноги, стоит полусидя, покачивается то вправо, то влево. Слушает. Только теперь замечает Стефана. Смотрит на него, как человек с планеты Марс. Снова качается, слушает…
Сейчас или никогда! — решает Стефан.
Мотоциклист поднял голову. Очень похож на Канадку, разве немного постарше. Черные волосы слиплись, вокруг глаз белые круги от автомобильных очков.
— Сломалось? — спрашивает Стефан.
— Подъехать хочешь — так и говори.
— Да, так и скажу. Что сломалось-то?
— Передний амортизатор, наверное…
— А это, может быть, опасно?
— Может быть — это уж завсегда. Но я тебя все равно не посажу. Куда тебе надо-то?
— До Блумберга.
