Остров голубых снов - [6]

— Ну хорошо, раз я не умею концентрироваться, как мне удается тогда учиться на одни пятерки?

— На наших оценках свет клином не сошелся. Эйнштейн учился хуже тебя, а какое открытие совершил…

— Ну вот, Кристалл, тебя опять понесло…

— Вовсе нет. Задумайся над смыслом жизни. Какая у тебя цель? Ведь в следующем году мы заканчиваем школу.

— Можно подумать, ты уже знаешь свою цель.

— Знаю.

— Ну и кем ты хочешь стать?

— Философом.

— Ой, философ! — засмеялась девушка и скользнула внутрь через залитый светом прямоугольник дверей. С того вечера к прозвищу Кристиана добавилось еще одно: «Кристалл-философ». Однако, подобно стоикам, которых он, наверное, читал, мальчик и к этому отнесся с достоинством. Наступило лето, и все ученики разъехались кто куда. Я узнала, что Кристиан отправился с отцом на море…

Никак не могу понять, что со мной произошло. То ли мне не приходилось встречать людей с таким характером, то ли в самом деле Кристиан был глубоко оригинален, как бы там ни было, я с нетерпением ждала первого сентября, чтобы поскорей его увидеть. Я прогуливалась по аллее перед школой, когда он появился у ворот с большим букетом белых цветов.

Он загорел, подрос, превратился в юношу, но печать драматичного восприятия жизни по-прежнему выделяла его. Мы еще издали приветствовали друг друга. Затем меня отвлекла компания девчонок, которые забросали меня вопросами. В голове мелькнуло: «Как редко встречаются люди, подобные Кристиану. Ему будет нелегко в жизни, и он предчувствует это уже сейчас. Никто не в силах облегчить его судьбу, даже он сам». И еще я подумала: «Неужели его душа подобна кристаллу, способному отражать мир как он есть, без искажений?» Погрузившись в размышления, я ускользнула от стайки девчат и направилась к дверям школы, где меня встретил букет белых цветов.

— Алина Григорьевна, пожалуйста, это — вам…

Предо мной стоял «Кристалл-философ». Его глаза сияли от нескрываемой радости, побелевшие пальцы сжимали букет.

— Спасибо, Кристиан, спасибо, — быстро проговорила я, желая поскорее раскрепостить его. — Как ты отдохнул?

— Я был на море. С отцом, — ответил Кристиан.

— Тебе нравится море?

— Да, очень. Я же родился в воде.

Я слышала о подобных опытах, когда роды принимали в воде, но то, что Кристиан принадлежал к тем немногим детям, которые родились не так, как все, я узнала лишь сейчас.

— Тебе трудно переносить насмешки одноклассников? Думаю, в этом году они поумнеют.

— Им со мной тяжело. Вы только не проговоритесь, Алина Григорьевна, что я в воде родился. Здесь, в поселке, никто ничего не знает. А вам можно, вы ведь как я.

— Вот тебе раз, — попыталась я пошутить. — Ведь я не родилась в воде.

— Все равно, я чувствую, что вы такая же, как я. Вы одна во всем поселке.

Сказав это, он улыбнулся (странная это была улыбка, похожая на признание равенства наших душ) и ушел.

Начиная с той осени между одиноким юношей Кристианом и мной, его учительницей по литературе, установилась духовная близость, не сравнимая со всем, что мне суждено было пережить до сих пор.

Казалось невероятным, что я, уже сформировавшийся человек, благодаря этому юноше обрела большую веру в силу добра. Мне ведь тоже пришлось многое пережить и порядком утратить доверие к людям.

Но Кристиан был таким отважным, честным и открытым, что иногда я спрашивала себя, как он поступит, когда встретит любовь — это главное испытание души, на котором споткнулись десятки воль и судеб.

Весна наступила неожиданно. От мэрцишоров, подаренных, когда во дворе еще лежали сугробы, до первого грома, предвестника теплого дождя, прошло, кажется, одно мгновение. Трава и деревья зазеленели с поразительной быстротой, зацвели абрикосы, лес вокруг поселка наполнился трелями птиц, и школа, как могла, отвечала этому всеобщему воодушевлению. Целые классы дни напролет проводили на природе.

Ясным безоблачным днем отправился на экскурсию и наш десятый «Б». Очутившись один на один с чистым полем, с шумным лесом, ребята словно обезумели. Они кинулись наперегонки, и мне, классной руководительнице, ответственной за порядок, пришлось бежать вместе со всеми. Некоторые хотели даже разуться, но я не разрешила.

Почему из лабиринта памяти всплыла именно эта прогулка? Сколько подобных экскурсий было в школе, а у меня не сохранился после них хотя бы дубовый листочек или высохший цветок.

Думаю, я вспомнила о той прогулке лишь для того, чтобы дополнить еще одной нитью тонкое плетенье образа Кристиана и не дать ему разорваться, безвозвратно исчезнуть. И еще потому, наверное, что мне хочется успокоить себя, заставить поверить, что я поступала правильно в ситуациях, в которые попадала по воле случая или судьбы.

Девушки собирали цветы, плели из них венки, ребята готовили костер из сухих веток и листьев.

Я присела на пенек, немного в стороне, на небольшой цветочной поляне, и тоже стала плести венок. Подошел Кристиан. Я глядела на землю, подбирая цветы, как вдруг почувствовала его медленную, неуверенную поступь.

— Алина Григорьевна…

— Что, Кристиан?

— Вы не дадите мне этот венок? Я сам не умею плести.

— Но он еще не готов.

— Ну когда будет готов.

Я подняла глаза, и впервые мы заглянули прямо в душу друг другу. У меня было чувство, что мы уже встречались когда-то, в глубинах моря, и с жадностью всматривались друг в друга, прежде чем морская пучина сомкнулась над нами.