Остров - [17]
— Прости, прости! — шептал Менги.
Теперь, когда он встал во весь рост, ему хотелось спрятаться. Он забьется в угол у себя дома. Будет ждать жандармов. Он медленно повернул обратно. За ним тащилась короткая тень, не больше чем тень Менги-ребенка, того самого, который бросал камешки в таинственный колодец и прятался в отныне исчезнувшей пещере. Он нашел и подобрал в скошенной траве каминные щипцы. Затем с трудом затворил садовую калитку. Войдя в дом, заперся на все замки. Забаррикадировался от всего света, от глаз острова. Оставшись один, лег. Если бы он догнал ее, то ударил бы? Нет. Он мог поклясться, что нет. Он бросил щипцы и кричал, предупреждал ее… Положа руку на сердце, он был невинен. Но им-то как раз и требовался невинный. Когда далекие предки собирались у высоко поднятых менгиров, они приносили в жертву невинного. Быть может, ему на роду написано оставаться жертвой. Он представлял, как в наручниках его прогоняли сквозь строй рыбаков, кричавших: «Смерть чужаку!»
Он тихонько бредил, чтобы забыться и не думать о Хильде. Наутро, сам не зная как, решил сдаться, чтобы показать им, что он не боится их. Он им расскажет: Гамбург… Тампико… Впрочем, нет! К чему без толку унижаться? Он расскажет им правду, не пытаясь искать себе оправданий. Давно пора за решетку. Хотя, в сущности, что это меняло? В шесть утра он встал, тщательно привел себя в порядок, побрился. Когда он открыл ставни, ледяной моросящий дождь намочил ему руки. Погода опять портилась. Но на этот раз она удивительно гармонировала с его мыслями. Он надел непромокаемый плащ и направился в мэрию. Первым, конечно, известили Пирио. Но мэр еще не вставал. Он вышел — волосы взъерошены, рукава рубашки закатаны над голубой татуировкой.
— Пренеприятная история, — сказал Менги.
Мэр впустил его в классную комнату, и Менги узнал географические карты, развешанные по стенам, глобус, медную гирю — все, как было когда-то. Здесь признание особенно тягостно. Тем не менее он начал рассказывать. Пирио почесывался, поглаживал щеки, закидывал руку к затылку. Казалось, слушает он с интересом, но скептически.
— Вы говорили с ректором? — спросил он наконец,
— Нет! Я хотел предупредить прежде всего вас.
— Пойдемте к нему!
Он достал толстый пуловер и натянул его в присутствии Менги.
— Я бы хотел вам верить, но все это так удивительно…
Они перешли на другую сторону пустынной площади. В церковном приходе горел огонь. Пирио вошел без стука. На кухне священник завтракал, держа на коленях кота.
— Прошу прощения, — сказал Пирио. — Дело в том, что Менги рассказал тут мне кое-что… Вы, может, лучше меня разберетесь… Давайте, Менги. Священник слушал, не переставая гладить кота. Мелкими глотками попивал кофе. Пирио схватил стул и уселся на него верхом. Все было так мирно на этой просто обставленной кухне, где над камином висел крест, а на окнах белели занавески, что казалось, Менги рассказывает сказку и путается в подробностях.
— Она, видно, испугалась… не знаю… если бы она не повернула налево, ничего бы не случилось… Вот и все… Она мертва…
— Вы не спускались туда? — спросил священник,
— Нет… При луне все-таки темновато.
— Бедный мой друг! — сказал священник.
Он старался сохранять хладнокровие, но был так взволнован, что поставил кота на стол рядом с чашкой. Снял с вешалки висевшую на двери накидку.
— Ведите нас.
Менги ожидал допроса, упреков, бурной сцены. И едва ли не был разочарован, когда не встретил никакой враждебности, напротив, что-то вроде участия, сомнения. Ему хотелось их убеждать, уверять, что все это было правдой и ему не приснилось. Все вместе они вошли к нему в дом.
— Она была вот здесь, — пояснял Менги. — Вообразила, что у меня скрывается женщина… я хотел помешать ей, чтобы она не кричала. Тогда она бросилась бегом через сад.
Они спустились в сад. Моросящий дождь приглушал звуки. Менги пришлось говорить громче. Накидка священника покрылась каплями, которые дрожали при ходьбе.
— Задняя калитка была открыта… Она не остановилась. Повернула налево… Очень быстро бежала.
Они направились по тропинке. Впереди Менги, за ним ректор, затем Пирио. В метре от пропасти остановились.
— Она там, — прошептал Менги.
Мэр глянул вниз.
— Вы ее видите? — спросил ректор.
— Нет… Смотрю во все глаза.
Тогда подошел ректор. Воцарилось глубокое молчание, затем он обернулся.
— Вы уверены, что это именно здесь?
— Совершенно уверен.
— Посмотрите сами.
Менги вытянул шею. Он прекрасно запомнил это место, удостоверился моментально. Два скалистых гребня и впадина. Только никого не было. Ни здесь, нигде… Ниже виднелась чистая белая галька. Ни малейших подозрительных признаков. Умытый приливом пляж был, как чистая страница.
