Остоженка, Пречистенка, Остров и их окрестности - [39]

Ему принадлежат такие основополагающие произведения сталинской архитектуры, как павильоны на выставках в Париже и Нью-Йорке. Только после войны, когда идея возведения в центре Москвы Дворца Советов была похоронена, Иофан уже был почти не у дел, и даже созданный им проект высотного здания Московского университета у него отняли и отдали Рудневу, воспользовавшемуся идеями Иофана… Скончался он в 1976 г. в построенном им санатории «Барвиха».

Поручение работы над престижным проектом Дома Правительства Иофану вызвало возмущенную статью в журнале «Строительство Москвы» под названием «Как не надо строить»: «Стоимость здания, его объем, расположение в одном из красивейших мест Москвы, казалось бы, требовали совершенно необходимым какое-то предварительное тщательное и всестороннее обсуждение всех вопросов, связанных с его постройкой… В рассматриваемом случае проект был изготовлен без открытого конкурса, путем келейным, путем недопустимым. Обсуждался ли в широких кругах уже изготовленный проект? К сожалению, нет. Опубликован ли был хотя бы где-нибудь проект? Нет. Редакция журнала хотела было получить его для печати, но и это не удалось. Где-то, как-то и кем-то был изготовлен и принят к осуществлению четырнадцатимиллионный проект, который советская общественность совершенно не знает». Позже в том же журнале была опубликована статья Б.М. Иофана о технической стороне строительства, где в конце сообщалось, что проект разработан «по поручению правительственной комиссии архитекторами Б.М. и Д.М. Иофан и был ею же утвержден», после чего «советская общественность» уже не выражала возмущения и не задавала неудобных вопросов.

По плану должны были все построить за три года – с 1928 по 1930 г. В марте 1928 г. подготовили более 3,5 тысячи свай, начали их забивку до скального основания и закладку на них железобетонных подушек фундамента. При строительстве подвалов использовался кирпич от снесенного Винно-соляного двора. Планы и сроки неоднократно менялись, дело затягивалось, тогда затребовали технику с Волховстроя, но строители не успевали, и пришлось замораживать другие московские стройки и переводить оттуда сотни квалифицированных рабочих. К февралю 1930 г. возвели шесть этажей по набережной, вдоль улицы поднимался 7-й этаж, в апреле – мае 1931 г. уже въезжали первые жители, но работы еще продолжались до 1933 г. Стоимость строительства постоянно росла: началась с 6,5 миллиона, выросла до 14 миллионов, потом достигла 24 миллионов и, наконец, составила почти 30 миллионов рублей.

На площади 3,4 га вокруг трех внутренних дворов возвели комплекс зданий, протянувшихся по улице Серафимовича более чем на 300 м, высотой 8—11 этажей, в сухих, жестких формах, подчеркнутых мрачным темно-серым цветом отделки (предполагалась светлая желтоватая штукатурка, но из-за соседства с дымящими трубами электростанции остановились на серой). Частью жилого комплекса был клуб, вход в который отмечен гигантским портиком со стороны Москвы-реки; зал его покрыли железобетонной оболочкой диаметром 32 м, видной со стороны двора. Клуб получил сначала имя главы правительства А.И. Рыкова, но того вскоре арестовали, и клуб стал имени Калинина, потом там обосновался детский театр, потом опять клуб, но уже Совета министров, а сейчас Театр эстрады.

В жилом комплексе насчитывалось 505 квартир, там же были столовая, спортзал, продовольственный и промтоварный магазины, сберкасса, почта, телеграф, поликлиника, детский сад, парикмахерская, прачечная – в общем, все, что нужно для комфортной жизни, не выходя из дома. В море разваливающихся домов, грязи, бедноты, неописуемой тесноты этот дом возвышался как роскошный круизный лайнер среди полузатопленных лодок.

Квартиры в основном были трех-четырехкомнатные, площадью 100–120 кв. м, с довольно неудобной планировкой, а в подъездах, выходящих на Москву-реку, – шести-семи-комнатные, площадью более 200 кв. м. Они заранее снабжались одинаковой казенной мебелью, сделанной по рисункам Б.М. Иофана, встроенными шкафами, мусоропроводами, грузовыми лифтами, газовыми плитами и – о, чудо! – горячим водоснабжением. В каждой квартире имелся телефон, подключенный к первой автоматической телефонной станции в Москве. В подъездах сидели охранники и лифтеры, любая неисправность тут же устранялась службой эксплуатации.

Казалось бы, только жить да жить, наслаждаясь. Но нет, каждый, кто получал здесь квартиру, оказывался под дамокловым мечом в руках Сталина и его тайной полиции. В доме жили крупные партийные, советские и военные чиновники, и начиная со второй половины 1930-х гг. в нем по ночам орудовали славные чекисты, арестовывая и потом отстреливая жильцов и членов их семей, а несовершеннолетних детей отправляя в детдома. На протяжении короткого времени квартиры меняли хозяев по нескольку раз. Врач И.Б. Збарский (сын того, кто мумифицировал труп Ленина) вспоминал, что на тридцати из тридцати двух квартир в подъезде, где он жил, висели печати НКВД, их жильцы, в том числе и члены семьи Аллилуевых (родственников Сталина по жене, покончившей с собой), были арестованы.