Осторожно, в джунглях засада! - [10]
Они выслеживают слонов, передвигаясь по кронам деревьев. (Я отмечаю про себя, что у этих «лесных людей» не случайно такие непропорционально длинные руки). Главное, рассказывают бамбути, это подкрасться к одинокому спящему слону. Копье с острым наконечником мгновенно вонзается под колено задней ноги и перерезает сухожилие. Охромевший, разгневанный слон долго будет метаться, но пигмеи уже скрылись в кроне деревьев. И затем начинается самое страшное. Надо еще раз подобраться к раненому гиганту и перерезать сухожилие второй задней ноги. Тогда слон истечет кровью и станет добычей всего племени. А если чуткий слон проснется раньше, чем к нему подкрадется охотник-пигмей?
На этот вопрос не надо отвечать. Не случайно в селении женщин гораздо больше, чем мужчин. Во многих шалашах нет хозяев — здесь живут вдовы и сироты. Амулет погибшего надевает его брат или сын, ему же достается копье — и он идет добывать мясо для женщин и детей.
Да, ловкости и силе бронзовокожих карликов могут позавидовать не только европейцы, но и рослые африканцы.
Столетия, проведенные в отрезанном от мира лесу Итури, законсервировали древние обычаи. Пигмеи бамбути до сих пор едят мясо зверей чаще всего сырым, используют примитивные орудия и утварь. Они ничего не знают об окружающем их большом мире.
Все три племени пигмеев — а в них до 30 тысяч человек — считаются гражданами Конго, хотя часть из них живет в Уганде. Впрочем, сами пигмеи не знают, в каком они сейчас государстве. Нынешним правителям Конго, разумеется, нет никакого дела до этих племен. Врач и учитель никогда еще не появлялись в лесу Итури.
Советские значки впервые попали к самым низкорослым людям земли
И все же уклад их жизни меняется. Причин тому несколько. Пигмеи жалуются, что все меньше становится непуганой дичи, все чаще в джунглях звучат выстрелы европейских охотников, выбивающих и распугивающих слонов, буйволов, зебр и импал. Добыча пигмеям дается все трудней, и бамбути на недели, а то и месяцы — особенно в сезон сбора, плодов — прикочевывают к опушке Итури, поближе к селениям муконджо и других рослых племен.
Раньше они только выменивали шкурки на топоры, ножи, глиняную посуду. Теперь — подолгу работают «исполу», заготавливая бананы на плантациях муконджо, собирая плоды и коренья. Обычно стоянка бамбути удалена на 2–3 километра от селения муконджо. Пигмеиохраняют от посторонних глаз свои обычаи, а племена-патроны не вмешиваются в мир бамбути. За одним-един-ственным исключением. Женщин-пигмеек все чаще берут-в жены мужчины-муконджо, баконджо, да и другие банту. Мне не удалось выяснить, платят ли они какой-нибудь выкуп за невесту, но пигмеек никто не похищает, их отдает клан. Видимо, тут играет роль и преобладание женщин в пигмейских семьях и возможность избавиться от лишних ртов. А у рослых племен есть свои основания для смешанных браков с бамбути. Микроорганизмы, которые содержатся в водах Нила, Конга и многочисленных озер, приводят к бесплодию женщин. В Уганде и Восточном Конго много бездетных семей. Поэтому все чаще берут в жены пигмеек.
ПОСЛЕДНИЙ ИЗ КОЛДУНОВ КАМПАЛЫ
Я застыл от неожиданности. Передо мной был африканский колдун. Как я узнал, что это колдун? По плодам колбасного дерева. Рядом с кожей змей и варанов, с живыми, но уже полуобщипанными грифами, рядом с хвостами неведомых зверей колдун разложил на тротуаре ломтики плодов колбасного дерева.
Еще в Кении я был зачарован высоким стволом с буйной кроной, с которой на длинных нитках, как в фирменном магазине, свисали продолговатые светло-коричневые плоды — ну, прямо аппетитные колбасы. Заметив огорчение, с которым я узнал, что они несъедобны, проводник рассказал, как ценятся эти плоды у колдунов.
У колдунов? С того дня, где бы я ни был — в рыбачьем поселке у Индийского океана, на Белом Нагорье в Кении, в далеких селениях Уганды, — повсюду я выспрашивал про колдунов-знахарей. Но охотников познакомить меня с чародеями не оказалось. Кое-где черная и белая магия запрещены законом, да и зачем заезжему туристу показывать то, чего одни боятся, а другие стесняются.
И вот вдруг — эта встреча на рынке столицы Уганды, встреча с всамделишным колдуном.
Первый в моей жизни колдун не был похож на своих литературных прототипов. Воспитанный на Черноморе и старике Хоттабыче, я, видимо, уже с детства имел превратное представление о чародеях. Оказалось, что роста они самого среднего. Движения замедленные, колдуны явно с ленцой, одеты, как и другие мелкие торговцы, — в цветастые рубашки не первой молодости. Колдун увидел во мне покупателя и, блеснув белками, предложил для начала перо, напоминающее куриное.
— Для чего оно?
Добровольный переводчик сообщает мне уже по-английски — сам колдун говорит только на языке луганда, — что это перо привораживает девушек. Заплатив всего десять шиллингов, я могу быть уверен, что выберу лучшую невесту.
— А перо этих заколдованных грифов, которых я выращиваю уже три года, — продолжал чародей, — изгоняет злых духов.
При этом колдун показывает на полуобщипанных длинношеих птиц. Видимо, этот товар идет особенно ходко.
