Останься со мной! - [43]

Ситуация складывалась очень благоприятно для меня.

Я быстро поискала глазами отца Светланы.

Ага, вот и он – главный герой сегодняшней пьесы.

Олег стоял чуть поодаль, беседуя с уже знакомым мне краснолицым мужчиной. Благодаря собранному Володей досье я знала, что это его заместитель – Ромашов.

А этот что здесь делает? Срочное дело?

Значит, Радевич не может оторваться от службы даже в краткие часы встреч с единственной дочерью? Не поэтому ли у девочки такой надутый недовольный вид?..

Я убедилась, что Радевич стоит достаточно близко, чтобы оценить представление, которое вот-вот будет для него разыграно, но в то же время – не настолько близко, чтобы успеть вмешаться, нашарила в сумочке мобильник и, не глядя, нажала кнопку, отправляя заранее набранное сообщение.

Состояло оно всего из одного слова «Фас!» – и должно было означать старт операции.

В ту же минуту проходивший по соседней дорожке старик в светлом костюме вдруг оступился и выронил из рук огромный фотоаппарат, который с грохотом рухнул на мостовую, разлетевшись на осколки. Девочка, вздрогнув, оглянулась и выпустила из рук поводок. Собака занервничала, а я, поравнявшись с девочкой, будто бы случайно задела ее плечом.

Этого было достаточно.

Коротко рыкнув, алабай ринулся на меня!

Конечно, у меня не могло быть полной уверенности, что алабай бросится на меня. Я положилась на то, что собака молодая, не очень хорошо выдрессированная, а девочка-хозяйка – не слишком внимательна.

И это сработало.

Я умела обращаться с крупными собаками. Меня этому учили профессионалы, учили долго и настойчиво.

Но все равно мне в ту секунду на миг стало страшно. На меня летела мощная здоровенная зверюга, которая, встав на задние лапы, должно быть, оказалась бы с меня ростом.

Яростные глаза, оскаленная пасть, клыки…

Пастушья собака, натренированная бросаться на хищника и молниеносно душить его мощными лапами.

Вот только…

Этот страх я однажды уже победила, и с того дня он навсегда утратил для меня свою парализующую силу. Я трезво оценивала ситуацию, осознавала всю ее опасность и действовала точно и умело. Я быстро повернулась к собаке, на всякий случай загородила грудь и горло локтем – просто, если не сработает, если я не справлюсь.

И в то же время я была искренне уверена, что все получится.

Я смотрела на животное твердо и властно, как меня когда-то учили. «Ты – зверь, стоящий выше по иерархии, более крупный, сильный, умный. Более уверенный в себе. Ты должна подчинить, показать, что имеешь на это право, и тогда собака послушается, признает тебя, прижмет уши и ляжет у т твоих ног».

– Стоять! Фу! – истошно закричала девочка.

Вокруг все зашумело, загудело.

Краем глаза я увидела, как рванулся ко мне Гриша, на ходу соображая, куда пристроить щенка. Я же твердо посмотрела в налитые кровью собачьи глаза и, держась спокойно и уверенно, негромко произнесла:

– Стой!

И Олан, уже прыгнувший вперед, чтобы вцепиться мне в горло, вдруг прямо в воздухе изменил траекторию прыжка и приземлился у моих ног, скребя лапами выложенную плитками дорожку. Он тяжело дышал, фыркал, кося на меня круглым горячим собачьим глазом, и явно нервничал, не понимая, что это с ним произошло. Почему вдруг он, еще секунду назад готовый повергнуть противника, вдруг послушался его команды и не решился наброситься.

Бедняга!

Мне вовсе не хотелось лишать его собачьего жизненного равновесия. В конце концов, к собакам я всегда относилась лучше, чем к людям.

Но что поделать, дружок… Ничего личного.

– Вот, молодец, – негромко произнесла я, – умница. Хороший мальчик. Хороший, красивый, умный мальчик.

Мой голос журчал успокаивающе и ласково. Алабай еще секунду помедлил, пытаясь противиться моей власти, а потом вдруг низко дружелюбно заворчал и боднул меня крупной бело-бежевой головой в бедро.

– Хороший, хороший мальчик, – повторила я, опуская ладонь на его широкий горячий лоб.

Вся сцена заняла не больше минуты. За моей спиной уже дышал Гриша:

– Алина, с вами все в порядке? Я сейчас…

– Лучше отойди, Гриша, – негромко сказала я, не поворачивая головы. – Я не настолько хорошо его контролирую.

А через пару секунд подоспел Олег.

Решительный, взволнованный, готовый броситься на защиту. Он оторопело оглядел развернувшуюся перед ним мизансцену, и в темных его глазах – вот он, сладкий миг моего триумфа! – плескалось изумленное восхищение.

Я снова погладила Олана по голове, почесала мощную шею, потрепала холку и, вскинув голову и открыто улыбнувшись Радевичу, произнесла:

– Здравствуйте, Олег! Клянусь, еще одна такая встреча, и я решу, что вы специально меня преследуете!

Радевич, уже справившись с собой, быстро ухватил Олана за ошейник.

– Как вы это проделали? – процедил он.

Голос его звучал сухо и неприветливо. Со стороны можно было бы подумать, что Олег в ярости, но я уже кое-что понимала про него – благодаря нескольким нашим встречам и изученному вдоль и поперек досье – и знала, что это реакция на испуг.

Радевич испугался. Испугался – за меня.

Превосходно!

В груди горячо и щекотно толкнулась радость.

Странно… Обычно я не реагировала так эмоционально на удачно складывавшиеся этапы задания. Вероятно, все дело было в том, что Радевич оказался сложной задачкой. Обычная эйфория, настигающая тебя, когда никак не поддававшаяся решению задача вдруг становится понятной.