Остановка в городе - [15]

Приход женщины

За воскресеньем последовал пасмурный дождливый понедельник. Можно было ждать шторма, над домами кружили чайки, они без конца пронзительно кричали и с голодным видом озирали грязные улицы и площадь. Оскар отдернул штору и увидел чаек. Увидел грязный двор и Лиз, она шла к колодцу, калоши ее увязали. Внезапно она выдернула ногу из калоши, запачкала чулок и осталась стоять на одной ноге как журавль. Возле колодца была платформа из цемента. Лиз ступила на нее, отряхнула ноги, повесила ведро на крюк и принялась качать. Вода с шумом полилась в ведро. Когда ведро наполнилось, Лиз пошла через грязный двор обратно, Оскар провожал ее взглядом, пока она не исчезла за углом дома, и тогда остались одни чайки.

Она меня не заметила, жаль, что не заметила, а то бы я ей кивнул, подумал Оскар, у меня сегодня свободный день и я могу спать сколько влезет, обидно, что погода такая отвратительная, дождь; самое правильное, наверное, спать дальше.

А может, не стоит спать? Оскар кинул взгляд на постель: ночью он ворочался, и простыни были скомканы. Он положил одеяло и простыни на стул и принялся разглядывать матрас, усыпанный крошками табака: синие полосы, серые полосы, и какие-то желтовато-коричневые пятна; он стряхнул табачные крошки, снова постелил простыни и одеяло, взбил подушку, закурил и лег на спину. Но сон не шел.

Сон не шел, и дым плыл к потолку, чтобы потом призрачным облаком парить посреди комнаты. Сегодня у меня свободный день, но спать мне не хочется, подумал Оскар, Лиз славная девушка, вдруг она постучится в дверь, и я крикну, заходи, Лиз, она откроет дверь и скажет: здравствуй, Оскар, как живешь? Но Лиз не придет. Она могла бы прийти, но она не знает, что я ее жду, и к тому же ей сегодня надо на работу, жаль, что Лиз сегодня надо на работу.

Оскар встал с кровати и надел тапки; пошел в другую комнату и отдернул с окна шторы: асфальт блестел, и люди спешили на работу. В доме напротив был магазин. Женщина с хозяйственной сумкой в руке вошла в магазин, на ней был розовый дождевик. У Лиз такой же розовый дождевик, подумал Оскар, скоро она отправится на работу и тогда пройдет мимо его окна. Оскар принес стул, уселся на него, и ему вспомнилось, что несколько дней тому назад Лиз стирала белье. Он стоял за шторой и смотрел, как Лиз развешивает белье: она наклоняется, берет из таза полотенце, встряхивает его, встает на цыпочки, вешает полотенце на веревку и зажимает прищепками. Затем снова наклоняется, короткое платье задирается, и Оскар видит ее белые незагорелые ноги, а повыше, на ляжке, коричневое пятно. Я знаю, что у Лиз там родимое пятно, подумал Оскар, эта мысль приятно взволновала его, и он смотрел до тех пор, пока в тазу не осталось белья и Лиз не вернулась в дом. Потом Оскар ждал до вечера, еще не успело стемнеть, когда пришла Лиз и стала снимать белье. Жаль, что у нее сегодня стирка, вздохнул Оскар, она, вероятно, очень устала, а если б она не устала, то я позвал бы ее погулять. И Оскар решил, что на следующий день он обязательно позовет ее гулять, но тут зарядили дожди. И никто гулять не ходил.

Гулять она, конечно, не пойдет, скажет, что идет дождь, а вот в кино — почему бы ей не пойти в кино? Я попрошу, чтобы она пошла сегодня со мной в кино, решил Оскар. Он вскочил и стал поспешно одеваться. Конечно же, она пойдет! Подожду в коридоре, сделаю вид, будто собираюсь на работу, и, когда она появится, спрошу, что она делает вечером и не хочет ли пойти в кино, и, конечно же, она не откажется — что она может иметь против того, чтобы пойти в кино?

Действительно, что она может иметь против того, чтобы пойти в кино, думал Оскар, стоя в коридоре и поджидая, когда под ногами Лиз заскрипят ступеньки. Он подумал, что будет глупо, если Лиз поймет, что он ее ждет, хорошо, если б они столкнулись в коридоре случайно и он, как бы между прочим, пригласил Лиз в кино.

Он услышал, как заскрипела лестница, и с грохотом захлопнул дверь. Но это оказалась не Лиз, а старуха Эндре. Оскар мешкал у двери.

— Дождливая погода, — сообщила старуха Эндре.

Появилась Лиз. На ней был розовый дождевик.

— Теперь семь недель подряд будет лить, — сказала старуха Эндре.

— Здравствуй, Лиз, — сказал Оскар и запер дверь.

— Здравствуй, — ответила Лиз и остановилась.

— На работу? — спросил Оскар.

Лиз удивленно посмотрела на него, и Оскар подумал, что, вероятно, она не расслышала.

— На работу идешь? — повторил он громким голосом.

— Конечно, — ответила Лиз.

— Теперь семь недель подряд будет лить, — еще раз сказала старуха Эндре и скрестила на животе руки.

— Я тоже иду на работу, — соврал Оскар. — Могли бы пойти вместе.

— Если в день семи братьев льет дождь, то будет лить семь недель подряд, — поучительно произнесла старуха Эндре и поглядела им вслед; когда они вышли на улицу, Оскар заметил, что забыл надеть шляпу, он поднял воротник, и они молча зашагали. Надо бы о чем-то заговорить, подумал Оскар, я должен заговорить, но только не о кино, а о чем-то другом, потому что сразу говорить о кино не годится, однако он продолжал идти молча. Лиз несколько раз с любопытством взглянула на него, и Оскару стало стыдно, что он не знает, о чем говорить, ему показалось, будто он пустая коробка из-под обуви, которую Лиз несет под мышкой, выжидая подходящий момент, чтобы бросить ее и затем подтолкнуть ногой.