Осталось чуть - [73]

- Думаю, что тебе это удастся, малышка – либо так, либо в роли жены, что, в принципе, одно и то же – с той лишь разницей, что женам не нужно носить нашивки на рукаве.

- А как же я, пап? – Кричал прыгающий от нетерпения Орион. – Как же я, пап?

- А что насчет тебя? – Клеменс подхватил сына и тоже закружил его в воздухе.

К тому времени, когда он опустил Ориона обратно на землю, у мальчика так кружилась голова, что он едва не валился с ног, а всякие мысли о том, чтобы стать солдатом напрочь выветрились из его головы. Сэм тешил себя надеждой, что они уже не посетят его снова. Однако, вспоминая свое детство, он понимал, насколько призрачной была такая надежда.

Как только Орион перестал шататься, Сем повел детей назад – туда, где они оставили Александру. При виде возвращавшихся, она, словно по мановению волшебной палочки, произвела на свет еще два буше. Это частично примирило Офелию и Ориона с мыслью, что пришло время собираться домой. Когда Александра укладывала корзину с провизией в коляску, а Сэм сворачивал постилку с тем, чтобы можно было уложить ее поверх корзины, ужасающий рев, подобный ружейному выстрелу, умноженному по громкости в сто раз, сотряс воздух. Даже чайки в небесах на мгновение поутихли, а затем визгливо закричали, показывая свое недовольство тем, что их так напугали.

Офелия взвизгнула, Орион подпрыгнул.

- Боже милостивый! – Проговорила Александра. – Что это было?

- Одна из больших пушек в Президио, - ответил Сэм. – Пушки у них там еще с тех пор, когда город принадлежал Испании… Мексике, в общем. Не думаю, что из них хоть раз стреляли по чему-нибудь.

Спокойствие парка Голден Гейт, как и всего остального Сан-Франциско, как, без сомнения, и всей окружающей местности, нарушил еще один ревущий звук. Сэм стал вглядываться в сторону севера.

- Похоже, на этот раз они именно этим и собираются заняться, так ведь?

- Класс! – Проговорил Орион. – Вот было бы интересно пострелять из одной такой!

На это раз Офелия согласилась со своим братцем.

- А как ты думаешь, было бы интересно, если кто-то начал стрелять из такой по тебе? – Спросил Сэм.

Детишки широко уставились на него открытыми глазами. Эта сторона войны ничего не значила для них. Она редко что-либо значила для кого угодно до тех самых пор пока первая пуля не просвистит у самого уха.

На протяжении всего пути домой Сэм, сия на козлах, слушал канонаду орудий береговой обороны.

- Судя по этим звукам, - заметила Александра, - они полагают, что завтра на нас нападут.

- Что бы ни происходило в этом любопытнейшем из миров, дорогая, не думаю, что флот Конфедерации с гордо поднятыми флагами, грохоча из орудий, на всех парах ворвется в гавань Сан-Франциско. – Сэм подмигнул жене. – Да и послезавтра тоже.

- Ну да, - ответила Александра. – Это вряд ли.

Раздался грохот еще одного орудия.

- Полагаю, - после паузы произнесла она, - им тоже нужно практиковаться – так же, как и солдатам, на которых вы глазели.

- Если они так же умелы, как и те бедные простофили, то для того, чтобы заплыть в бухту и разрушить до основанья город, хватило бы флота индейских каноэ из березовой коры. – Сем понял вверх палец. – Нет, я преувеличиваю: достаточно было бы флотилии каноэ.

При этих словах, Александра рассмеялась, чего он, собственно, и добивался.

Когда же они, наконец, оказались в своем обиталище на Турк-стрит, Офелия и Орион затеяли игру с домашними животными, пока не довели себя и своих питомцев до полного изнеможения. Наблюдая за детьми и слушая их вопли, Сэм все время удивлялся, откуда у них берется столько энергии: несмотря на то, что они проносились весь день по парку Голден-Гейт, у них все ее еще оставалось в запасе предостаточно для вечерних забав. К тому времени, правда, когда они с Александрой прошли по дому, зажигая газовые рожки, этот запас все же иссяк. Укладывание детей в постель прошло намного более гладко, чем обычно – скоро оба сорванца уже спали. Офелия тихо посапывала, но она сопела всегда.

Как только в доме улеглись все звуки, Александра задала вопрос:

- Может, мы тоже пойдем в постель?

Судя по тону ее голоса, предлагала она идти отнюдь не спать.

- Да, конечно, - как можно более небрежным тоном ответил Сэм, но та готовность, с которой он вскочил с дивана и прикрутил совсем недавно зажженные ими рожки, выдала его с головой.

Пере тем, как он и его жена разделись и легли в постель, он также прикрутил газовый рожок в спальне. Тоненькая полоска лунного света проникала через окно – как раз достаточно, чтобы сделать теплое и податливое в его руках тело Александры еще более желанным и таинственным – намного желанней и таинственней чем, если бы все это происходило в полной темноте.

Она стонала и шептала ему что-то, когда он целовал ее, когда он ласкал ее груди, зарывшись в них лицом. Его рука, опустившись меж ее бедер, ощутила влагу. Как всегда, ее возбуждение передавалось и ему, но в то же время, смущало его. Доктора клялись и божились, что большинство женщин почти ничего или даже совсем ничего не знали о сексуальном наслаждении и не желали понять, что это такое. Но затем, принимая во внимание знания, которыми обладали доктора в любой другой сфере, разве такое мнение что-либо оказывало? В случае с Александрой – так точно, почти ничего.